Глава VII. Жилища горожан XI—XIII вв.
1. Раскопки массовых городских жилищ в Киеве
Археологическими раскопками, широко развернувшимися в Киеве уже с 20-х годов XIX в., вплоть до начала нашего века не было обнаружено ни одного рядового жилища горожан. Не следует удивляться этому. Раскопки жилищ, требующие особенно совершенной, разработанной методики археологического исследования, были недоступны археологам-дилетантам, в руках которых в основном находилось тогда дело археологического изучения древнего Киева. Не может быть сомнения в том, что под лопатой землекопов, за работой которых не было организовано сколько-нибудь серьезного научного наблюдения, в раскопках Лохвицкого, Турчаниновой, Анненкова, Ставровского, Хойновского и других погибло немало древних жилищ, оставшихся незамеченными.
Раскопки В. В. Хвойки
Первые очень яркие, хотя и далеко не удовлетворяющие современного исследователя данные о характере массовых городских жилищ древних киевлян были получены в результате раскопок 1907-1908 гг., проведенных В.В.Хвойкой на знаменитой впоследствии усадьбе доктора М.М.Петровского, расположенной в самом центре древнейшего города. К сожалению, отчетная документация этих раскопок не была опубликована самим исследователем, ограничившимся лишь краткой информацией общего характера о результатах раскопок, [с. 285] не сопровождавшейся к тому же какими-либо иллюстрациями [В.В.Хвойка. Древние обитатели Среднего Приднепровья и их культура в доисторические времена (по раскопкам). – Киев, 1913]. Опубликованные несколько позже Л.Нидерле [L.Niederle. 1) Slovanské starožitnosti. Oddil kulturni, život starých slovanů, Dilu I, svazek 2. – Praha, 1913, табл. XLIII и LIV, рис. 133 и 134; 2) Manuel d’antiquite slave, II. La civilisation. – Paris, 1926, рис. 35, 42-44] графические материалы В.В.Хвойки представляют дилетантские рисунки, в которых к тому же небрежная фиксация памятников в процессе раскрытия нередко причудливо переплетается с довольно рискованными реконструкциями автора (рис. 55). Рисунки эти вызывают у исследователя неразрешимые вопросы и сомнения.
Рисунки киевских жилищ, раскопанных…
Рис. 55. Рисунки киевских жилищ, раскопанных В.Хвойкой. [с. 287]
Несколько лет тому назад в различных частных собраниях в Киеве удалось обнаружить выписки из дневников В.В.Хвойки, касающиеся раскопок в усадьбе Петровского, и фотографии с его рисунков, часть которых была опубликована Л.Нидерле. К сожалению, и эти материалы весьма незначительно дополняют документацию процесса раскопок, оставляя без объяснения многие важнейшие вопросы.
Не внесли ясности и выписки А.А.Спицына из дневника раскопок В.В.Хвойки, опубликованные недавно с комментариями Г.Ф.Корзухиной [Г.Ф.Корзухина. Новые данные о раскопках В.В.Хвойки на усадьбе Петровского в Киеве, с приложением “Выписки А.А.Спипына из дневника раскопок В.В.Хвойко на усадьбе Петровского в 1907 г.”. – СА, XXV, 1956, стр. 318-342. Выписки хранятся в архиве ИИМК АН СССР, ф. 5 (архив А.А.Спицына), д. 384, лл. 209-243]. Последняя, пытаясь уточнить на основе этих выписок облик жилых и производственных построек, раскопанных В.В.Хвойкой в усадьбе Петровского, внесла в этот вопрос лишь дополнительную путаницу. Достаточно упомянуть реконструированный ею беспрецедентный в истории мировой архитектуры тип “двухэтажных киевских жилищ знати и построек производственного назначения”, представлявших, по утверждению Г.Ф.Корзухиной, “подвальный этаж”, над которым находился “второй этаж облегченного, чердачного (! – М.К.) типа” [там же, стр. 328-329]. К этим удивительным постройкам к тому же, по словам Г.Ф.Корзухиной, примыкали боковые “одноэтажные помещения, расположенные на разных уровнях” [там же].
Раскопками 1907-1908 гг. в усадьбе Петровского наряду с открытием развалин каменных зданий дворцового характера было обнаружено, по-видимому, довольно значительное количество рядовых жилищ XI-XIII вв. Большая часть их была раскопана не полностью, а лишь в той мере, в какой они попадали в небольшие по площади раскопы. Исследователь оставил лишь общую, суммарную характеристику их, не дав развернутого описания отдельных построек. Характеризуя славянские жилища Среднего Поднепровья вообще, В.В.Хвойка писал о них:
“Остатки жилищ и сооружений другого рода свидетельствуют о том, что постройки языческого периода славянской эпохи соору[с. 286]жались из дерева, причем большая часть стен этих построек, а также и самые помещения находились в глубоко выкопанном в материковой земле четырехугольном углублении; остальная же часть стен с покоившейся на них крышей возвышалась над поверхностью земли” [В.В.Хвойка. Древние обитатели Среднего Приднепровья…, стр. 51].
Этот тип полуземляночных жилищ, открытых в значительном количестве на различных городищах Среднего Приднепровья, В.В.Хвойка считал характерным и для Киева. Подводя итоги раскопок жилищ-мастерских в усадьбе Петровского, исследователь писал о цих:
“Постройки эти возводились в четырехугольном углублении, доведенном до желтой материковой глины, служившей полом жилых помещений и помещений иного назначения. Судя по остаткам, жилища эти сооружались из соснового материала, стены их, несколько возвышавшиеся над поверхностью земли, были сложены из толстых бревен, но особой прочностью отличались подвалипы, представлявшие собою основу стен и всегда заложенные в намеренно вырытой для этой цели канавке. Внутренние стенки, служившие перегородками, были сложены или из ряда стоймя поставленных брусьев, или из бревен, горизонтально положенных одно на другом, иногда обтесанных с обеих сторон, иди же из досок разной толщины. Постройки эти имели форму правильного продолговатого четырехугольника, но иногда в одном конце их находились пристройки в виде бокового выступа, представляющие собою род сенец” [там же, стр. 73].
О внутреннем устройстве славянских жилищ Среднего Приднепровья исследователь писал:
“Внутри, как это показали раскопки, многие постройки были разделены на две половины стеной-перегородкой, не доходившей до потолка, сложенной из стоймя поставленных полубрусьев; такая стенка отделяла жилое помещение с печью от другого, служившего, по-видимому, родом каморы; в некоторых случаях там помещалась мастерская. Печи имели различную форму, чаще всего ящикообразную и обыкновенно были без дымоотводов, иногда они заменялись очагом” [там же, стр. 51].
О внутреннем устройстве киевских жилищ, открытых в усадьбе Петровского, тот же исследователь сообщал:
“В одном из внутренних помещений этих жилищ находилась печь, устроенная или при посредстве деревянных столбов, или же состоявшая из деревянных стенок, обмазанных с обеих сторон толстым слоем глины; снаружи такая печь была тщательно сглажена и часто расписана двухтрехцветным узором. На некотором расстоянии от нечи, в стороне от нее, обыкновенно находится круглая котлообразная яма, выкопанная в полу, т. е. в желтой материковой глине; иногда стенки такой ямы бывают обмазаны беловатой, весьма компактной глиной и тщательно сглажены. Ямы эти, глубина которых доходит до 1-1.5 м, в большинстве случаев бывают наполнены всякими отбросами – костями животных, рыбьей чешуей, черепками глиняных сосудов, золой, углом и т.д.; только в двух случаях они оказались наполненными почти [с. 288] до самых краев белым песком. Точно определить их назначение довольно трудно, по-видимому, они иногда служили сорными ямами, иногда же в них сохранялся песок, которым, весьма возможно, в случае надобности, например в сырую погоду, присыпался глиняный под” [там же, стр. 73-74].
Выписки из рукописного дневника В.В.Хвойки позволяют несколько расчленить приведенные обобщенные описания и попытаться охарактеризовать отдельные жилища, открытые в 1907-1908 гг. в усадьбе Петровского.
Наиболее хорошо сохранившиеся остатки жилищ были открыты в раскопах IV, V, VI. Кроме того, в раскопах I, II, VII, VIII были обнаружены остатки глинобитных печей, несомненно также находившихся в жилищах [Выписки из рукописного дневника В.В.Хвойки, стр. 6, 9, 15-17, 22, 26-27, 29-30].
Хорошо сохранившееся жилище было открыто на участке раскопа IV. Здесь на глубине 1.4 м от современной поверхности земли найдены развалины глинобитной печи, сохранилась основа стенок и пбд, выложенный из валунов и обломков древнего кирпича, обмазанных сдоем крепкой, хорошо обожженной глины. Длина пода 1.6 м, ширина 1.25 м. По словам исследователя, “основа печи расположена на слое чернозема, служившего ей подстилкой”. Параллельно западной стенке раскопа “лежала подвалина из соснового дерева – основа бывшей некогда здесь стенки”. Бревно, по словам В. Хвойки, “четырехугольное, тесанное” [там же, стр. 15]. Ниже, на глубине 1.9 м от современной поверхности, обнаружено черное прямоугольное пятно (2.7:3.2 м). Расчистку этого пятна исследователь описывал так:
“Во время выемки земли в означенном месте обнаружены были две деревянные стены, вплотную примыкавшие к боковым стенам, произведенным в древности при сооружении на этом месте деревянной постройки. На дне ямы (на глубине 3.6 м от поверхности), на самом материке, – слой сотлевшего дерева… видны куски досок, бревен” [там же, стр. 16].
На дне были найдены также три железных ножа, наконечник небольшого копья, изготовленного из рога оленя, украшенный чешуйчатым орнаментом, два железных замка, ключ, обломок железной пени, обломки стеклянных браслетов, шиферные пряслица, фрагменты керамики, сделанной на круге. Исследователь трактовал описанный комплекс как “деревянную постройку с подвальным этажом и жилым помещением” [там же, стр. 17].
Еще более интересный комплекс жилых сооружений был открыт на участке раскопа V. На глубине 1.3 м здесь был обнаружен “слой золы, угля, комков обожженной глины – след пожара глинобитной постройки”. При зачистке этого слоя найдена печь с завалившимся сводом (длина 1.45 м, ширина 1.05 м). Пол состоял из булыжников и кусков древних кирпичей. В развалинах жилища найдены обломки керамики и целый глиняный светильник. [с. 289]
Ниже описанного слоя лежал сдой чернозема. На глубине 1.7 м в южной части раскопа открыт детский костяк, па правой руке которого сохранился стеклянный браслет, возле шеи несколько небольших бусин из желтой стекловидной массы, а по обеим сторонам головы но одному височному кольцу из брон-эовой проволоки. В этом же слое, на глубине 1.85 м, найдены лежавшие вместе два каменных кростика в серебряной оправе, два малых бронзовых крестика, серебряная бусина бочонкообрааной формы, железный нож с костяной ручкой, обтянутой серебряной пластинкой, поверхность которой украшена орнаментальным изображением двух птиц, и обломки сосуда с отпечатками лежавших в нем предметов.
Еще ниже, на уровне 2 м, обнаружилось черное пятно. При зачистке его выяснилось, что темный слой уходил на глубину до 2.6 м и был с трех сторон ограничен сосновыми подвалинами. Четвертая подвалила лежала поперек, разделяя жилище на две части. Здесь найдены большой железный замок, топор, ключ, железный наконечник стрелы, два глиняных светильника, обломок каменного жернова, фрагменты стеклянных браслетов, обломки опиленных костей с просверленными в них отверстиями, многочисленные фрагменты керамики с “славянским орнаментом” [Выписки ив рукописного дневника В.В.Хвойки, стр. 22].
В.В.Хвойка комментировал описанный комплекс так:
“На месте раскопа еще в великокняжескую эпоху сооружена была деревянная постройка с жилым помещением. Сооружена она из соснового дерева (доказательство – подвалины). Помещение полуподвальное, половина в земле, половина с крышей – снаружи. Затем постройка сгорела, и место сравнено с землей. На месте ее был зарыт клад. Еще позже – погребение ребенка; при его впуске был разбит сосуд с вещами. Погребение совершено не позже великокняжеской эпохи. Находящийся на глубине 1.3 м слой угля – след (еще одной, – М.К.) сгоревшей постройки – относится ко времени не позже татарского нашествия, но позже погребения” [там же].
Хорошо сохранившееся жилище было открыто на участке раскопа VI. Уже на глубине около 1 м показались стенки завалившейся печи. На глубине 1.7 м лежал слой угля и перегорелых бревен. Хорошо прослеживались границы углубления полуземлянки. Печь стояла на материковом грунте. Пбд ее, выступавший несколько вперед перед устьем, был выложен из валунов и обмазан глиной (1.4:0.95 м).
У печки найдены фрагменты керамики, два железных ножа, железный треножник. У северной стенки полуземлянки обнаружены обгорелые зерна пшеницы, находившиеся на дне сгоревшей деревянной кадки. В северо-восточном углу найдена кучка обгорелых зерен проса, высыпавшихся также из деревянной кадушки, но значительно меньших размеров. На ноду жилища лежали в слое пожарища три железных замка, разбитый медный котелок, железные гвозди, три шиферных пряслица, два точильных бруска, бронзовые пряжка и кольцо, [с. 290] обработанный кабаний клык, фрагменты стеклянных браслетов, обломки плиток, покрытых поливой, глиняный светильник и многочисленные обломки керамики, среди которых заслуживают особого внимания разбитая кружка, покрытая разноцветной поливой и украшенная по поверхности тисненым орнаментом, а также фрагменты двух амфор.
Обуглившиеся деревянные подвалины лежали вдоль стен в особых углублениях (шириной 0.3 м). Попуземдянкабыпа разделена на две части поперечной стенкой, от которой уцелел лежавший на поду поперечный брус. Исследователь относил жилище к Х-XI вв. [там же, стр. 26-27]
На участке раскопа VII была открыта часть жилища, испорченного предшествующими раскопками (Анненкова?). На глубине 1.8 м обнаружена глинобитная печь, от которой сохранилась лишь часть стенок и пода. Вокруг печи были найдены куски истлевшего дерева, которые на глубине 2.2 м лежали сплошным слоем. В этом слое найдены обломки керамики, орнаментированной по поверхности светло- и темно-коричневой краской, куски большой глиняной амфоры и обломки трех раздавленных сосудов. На дне раскопа была обнаружена четырехугольная яма 1.4:0.9 м, глубиной 1.6 м, в углах которой стояли четыре сосновых столбика. В. Хвойка относил жилище к “великокняжескому времени” [там же, стр. 29].
Плохо сохранившиеся остатки жилища были открыты на участке раскопа. YIII. На глубине 1.8 м здесь обнаружена глинобитная печь, около которой лежали остатки стенки из сосновых бревен [там же, стр. 30].
Остатки печей были обнаружены и на других участках усадьбы Петровского.
В раскопе I обнаружена глинобитная сводчатая печь, имевшая 0.95 м в ширяву, 0.8 и в высоту, при толщине стенок 0.2 м (по дневнику – печь № 1). В качестве основы пода печи служили камни и куски древних кирпичей. Камнями же были обложены и наружные стенки печи (?). В печи лежали в золе черепки глиняных сосудов, сделанных на гончарном круге, с орнаментом по венчику в виде запятых. Подле печи найдены два железных ножа, обрывки кожаной обуви и половина каменного жернова [там же, стр. 6].
В раскопе II, в слое, отнесенном исследователем к “древнеславявской эпохе”, обнаружена “основа выложенной булыжником завалившейся печи шириной 1.5 м” (по дневнику – печь № 2). Печь не была исследована полностью [там же, стр. 9].
Судя по приведенным выше отчетным данным, раскопками 1907-1908 гг. в усадьбе Петровского были открыты остатки по крайней мере восьми жилищ, сохранившихся в весьма различной степени. Так как большая часть жилищ была раскопана, по-видимому, неполностью, план их и основные конструктивные особенности построек не были выяснены исследователем до конца. В своих [с. 291] зарисовках В.В.Хвойка, как и в записях в дневнике, явно гипертрофирует роль деревянного каркаса глинобитних построек, вследствие чего искажается основной характер построек.
Несмотря на неясности в характеристике отдельных особенностей этих построек, не может быть сомнений, что все жилища, открытые в 1907-1908 гг. в усадьбе Петровского, принадлежали к типу полуземляночных построек, уже давно известных по материалам раскопок на других городищах Х – XIII вв. Среднего Поднепровья, что справедливо отмечал сам исследователь. Раскопки 1907-1908 гг. впервые в истории археологического изучения Киева позволили поставить вопрос об архитектурном облике рядового массового жилища домонгольского Киева на реальную почву археологически документированных фактов. В этом была огромная заслуга В.Хвойки при всем несовершенстве археологической методики его раскопок.
Раскопки Д. В. Милеева
Раскопки Археологической комиссии под руководством Д.В.Милеева, проводившиеся в 1908-1914 гг. в усадьбе Десятинной церкви и на участках, окружающих эту усадьбу, не дали новых материалов для характеристики массовых жилищ древнего Киева. Основной задачей раскопок 1908-1914 гг. было изучение развалин Десятинной церкви и участков, вплотную примыкающих к стенам храма; отсутствие на этой площади остатков жилищ вполне понятно.
Раскопки Д.В.Мидеева в усадьбе митрополичьего дома (ныне Софийский заповедник) в основном тоже имели задачей раскрытие развалин каменного храма XI в. Однако в окружении храма были, по-видимому, обнаружены отдельные жилые и хозяйственные постройки. Из сообщения одной из киевских газет известно, что недалеко от древнего кладбища, открытого к северу и северо-востоку от развалин храма, были обнаружены
“остатки древнего деревянного небольшого сооружения, в котором хорошо сохранилась овальной формы печь из кусков красного камня, похожего на шифер. Камни с внутренней и наружноиґ стороны были обмазаны глиной, и затем печь эта была обожжена, получив достаточную крепость” [Раскопки в Киеве в 1909 г. ИАК, Прибавл. к вып. 32, СПб., 1909, стр. 122].
План жилища в усадьбе митрополичьего…
Рис. 56. План жилища в усадьбе митрополичьего дома. Раскопки 1909 г. [с. 293]
В докладе об итогах раскопок сам Д.В.Милеев не упоминал об этом сооружении, однако на сводном чертеже раскопок у восточного края упомянутого дыше кладбища показано квадратное в плане сооружение с овальной печью в углу (рис. 56) [Д.В.Милеев. Вновь открытая церковь XI века в Киеве и положение исследовании в свизи с новыми застройками города. – Труды IV Съезда русских зодчих в С.-Петербурге, СПб., 1911, стр. 117]. Во всех четырех углах этой постройки находились круглые ямки от вертикально врытых столбов. Такая же ямка, несколько меньшего диаметра, расположена в середине северной стенки постройки; две ямки, еще меньшего диаметра, находятся у печи. Не может быть сомнений в том, что эта постройка представляет характерное для Среднего Поддепровья и, в частности, для Киева жилище полуземляночного типа. Единственной отличительной особенностью этого жилища является своеобразная конструкция печи, сложен[с. 292]ной, если доверять приведенной выше информации, из кусков красного камня, похожего на шифер, и обмазанной глиной. До недавнего времени считалось, что печи этого типа были всегда глинобитными, на деревянном каркасе. Однако нашими раскопками последних лет открыто несколько жилищ полуземляночного типа, в которых печь была сложена из брускового кирпича. Печи, сложенные из камня, в киевских жилищах неизвестны, но они широко распространены в городских жилищах Галицкой земли, в частности в жилищах Плеснеска и Галича (см. далее).
Выемка земли, сделанная для хозяйственных построек в той же усадьбе, дала возможность обнаружить три больших, квадратных в плаве погреба, залегающих на глубине 3.5 м от поверхности земли. Стенки погребов представляли собой деревянные срубы, рубленные “в обло”. Внутри срубы были заполнены обломками стекла и посуды XVII в. Исследователь отнес эти сооружения предположительно к XVII в. [там же, стр. 118] Отсутствие документации раскопок не позволяет в настоящее время решить вопрос о дате и назначении этих сооружений. Поздняя дата, к которой склонялся сам исследователь, не представляется нам бесспорной [неизвестно, на основании каких материалов некоторые газеты второй половины 1909 г. относили эти сооружения к Х или XI в. (ИАК, Прибавл. к вып. 34, 1910, стр. 171)].
Раскопками В.В.Хвойки в деле изучения рядовых массовых жилищ древнего Киева были сделаны лишь первые шаги. Более широкое и более углубленное изучение их является заслугой советской археологии.
Раскопки 1930, 1933 гг.
В 1930 г. раскопками Всеукраинского археологического комитета на горе Детинке, расположенной вне границ города Владимира и города Ярослава, были обнаружены остатки жилища, отнесенного исследователем к первой половине XII в. [В.Козловська. Розкопи р. 1930 у Києві на горі Дитинці. – ХАМ, ч. 3, Київ, 1931, стр. 49-52] Жилище представляло полуземляночного типа постройку, прямоугольную в плане (5:2-2.1 м), с несколько закругленными углами. Заполнение углубленной в материк нижней части полуземлянки достаточно выразительно выделялось среди светло-желтого материкового лёсса своим серым цветом.
По всей площади жилища были разбросаны многочисленные обломки глиняной посуды, костей животных, отдельные железные предметы, в результате коррозии утратившие почти полностью свою первоначальную форму. По утверждению исследователя, керамика, найденная в жилище, относится к XII в. [с. 293] Кроме куховной посуды, в жилище были найдены также обломки большой красноглиняной корчаги-амфоры и ушко от так называемой “амфорки киевского типа”. На донцах некоторых сосудов имелись клейма, среди которых заслуживает внимания клеймо в виде “тризубца”, без особых к тому оснований сопоставленное со знаком на монетах Святополка (начало XII в.). Многие из фрагментов керамики, найденных в жилище, были покрыты сажей и золой.
Юго-западной стороной жилище выходило к склону горы над Кожемяками, в втой стене, по-видимому, был устроен вход, не прослеженный ввиду плохой сохранности этой части полуземлянки.
В северном углу жилища обнаружен завал угля и золы, в котором были расчищены остатки печи в виде кусков обожженной глины с отпечатками дерева. Тут же было найдено наибольшее количество костей животных, рыбья чешуя, обломки глиняной посуды. В развале печи обнаружена нижняя часть горшка, ваполновиого рыбьей чешуей.
В противоположном (по диагонали) углу жилища открыты остатки огнища, продешевлявшие сдой черной земли с мелкими угольками. Раввал огнища не был насыщен обломками костей и глиняной посуды, как развал печи, описанный выше. Здесь были найдены в небольшом количестве лишь мелкие обломки керамики и несколько кусков железного шлака. Назначение огнища в полуземлянке, где существовала, кроме того, печь, неясно. Так как возле огнища были найдены куски железного шлака, не лишено вероятия высказанное исследователем предположение о том, что это мог быть очаг для кузнечных работ.
В развалинах жилища не было следов пожара, столь характерных для большинства раскопанных в Киеве жилищ. Поскольку и состав находок не отличается обилием, закономерно предположение, что жилище, раскопанное на Детинке, не погибло в резулътате пожара, а было покинуто своими хозяевами, забравшими с собой все свое имущество.
С западной и северо-западной сторон жилища у его отен были обнаружены три погребения почти без вещей, отнесенные ко второй половине XII в. По-видимому, именно эта находка и давала основание для уточнения даты жилища в пределах первой половины XII в.
В 1933 г. раскопками на горе Киселевке были открыты новые, отлично сохранившиеся комплексы жилых и производственных построек XII в. [С.Магура. Розкопи на горі Киселівці в Києві 1933 р. – НЗІІМК, кн. І, Київ, 1934, стр. 212] Раскопками на площади 150 кв.м были обнаружены три жилища-мастерские полуземляночного типа. Два из них размещались в непосредственной близости одно к другому и были соединены проходом.
Особого внимания заслуживают две полуземлянки с остатками ремесленного производства медных изделий. Они представляли собой вырытые в материковом лёссе прямоугольные выемки глубиной около 1 м (табл. XXXIV). Большая или меньшая глубина стенок зависела от рельефа поверхности. По утверждению [с. 294] исследователя, на лёссовых стенках полуземлянок сохранились хорошо заметные следы заступов, которыми копали углубленную часть постройки. Размеры полуземлянок различны: большая имела стенки 4:3.5 м, меньшая – 3.5:3 м.
На полу была обнаружена целая система ямок разного размера от деревянных столбов, которые поддерживали перекрытия, а также от заостренных колков и досок. Во многих ямках сохранились остатки перегнившего дерева. В меньшей полуземлянке вдоль двух стенок находились, кроме того, две большие прямоугольные ямы с закругленными углами.
В обеих полуземлянках отлично сохранились глинобитные печи, расположенные в углу около задней стенки жилища. Печи имели полусферическую форму. Верхняя часть свода печей не сохранилась. Под обеих печей был сильно обожжен. В печи большей полуземлянки в результате высоких температур гди-ияная обмазка пода была местами остеклована.
Исследование пода печи большей полуземлянки позволило установить, что ой состоит из двух слоев глиняной обмазки; верхний слой нанесен после того, как нижний был поврежден. При исследовании печей было установлено, что под глиняной обмазкой пода лежали обломки керамики, кирпичей и куски шлака, а в печи большей полуземлянки под верхним слоем обмазки, кроме того, лежали куски жернова и очень большой кусок меди. Перед печью в обеих полуземлянках были вырыты ямы диаметром 0.40-0.50 м.
Меньшая полуземлянка, как сказано выше, соединялась с третьей, смежной с ней полуземлянкой, в которой печи не было. В ней, судя по обилию отходов костяного производства, была мастерская изделий из кости.
Раскопками были обнаружены, кроме того, остатки еще одной полуземлянки с печью, к сожалению, полностью не доследованные, и большая печь, около которой были расположены ямы правильной формы размером 1.22:1.02 м, глубиной 0.8 м.
Раскопки 1936 – 1937 гг.
Раскопками Института археологии АН УССР в 1936-1937 гг. на территории усадьбы Художественной школы (бывш. усадьба Петровского) [в настоящее время указанная территории входит в усадьбу Киевского государственного исторического музея], т. е. в древнейшей части Киева, неподалеку от развалин Десятинной церкви и княжеских дворцов было обнаружено несколько жилищ-мастерских подуземляночного типа [Отчет о работах Киевской археологической экспедиции в 1936-1937 гг., стр. 22-27 Архив ИА АН УССР]. К сожалению, графическая документация этих раскопок, хотя и была шагом вперед по сравнению с документацией раскопок В.Хвойки, все же весьма далека от требований современной методики археологического исследования.
Хорошей сохранности жилище было открыто на участке III 1936 г. Оно расположено в западной части древнейшего Киевского городища, в непосредственной близости от вала городища. Темное пятно заполнения полуземлянки, ясно выделявшееся среди светло-желтого лёсса, было обнаружено на глубине [с. 295] около 1.20 м. Нижняя часть полуземлянки вырыта в материковом лёссе на глубину 0.50-0.65 м. Размеры основной части ее 6:3.4 м.
Жилище в усадьбе Художественной школы.…
Рис. 57. Жилище в усадьбе Художественной школы. Забивка пода печи. Раскопки 1936 г. [с. 297]
В северной части полуземлянки находилась глинобитная печь (диаметр пода 1.05 м); тут же был и вход в жилище. Около печи прослеживались следы какого-то дополнительного помещения или сеней. Непосредственно возле печи, на север от нее, обнаружена большая яма, имевшая, по-видимому, хозяйственное назначение. Свод печи сохранился лишь частично, на высоту 0.15-0.20 м. Под глиняной обмазкой пода обнаружена забивка из плиточного кирпича (два целых и много битых), обломков глиняного горшка, украшенного по венчику линейным орнаментом и орнаментом в виде запятых, и обломков большой амфоры. Среди керамических фрагментов, лежавших под глиняной обмазкой пода, найдено донце с клеймом. Черепками была забита часть пода около устья печи, остальная площадь вымощена кирпичом (рис. 57). В печи найдены половинка энколпиона, шиферное пряслице, обломки стеклянных браслетов и т.п. Исследователь относил землянку к XII-XIII вв. [Отчет о работах Киевской археологической экспедиции в 1936-1937 гг., стр. 22-23]
Остатки нескольких полуземлянок были обнаружены и в северной части усадьбы Художественной школы. Большая часть их сопровождалась хозяйственными ямами, составлявшими вместе с жилищами любопытный жилищно-хозяйственный комплекс.
Так, на участке Ш/8 раскопаны остатки прямоугольной в плане полуземлянки (3.10:2.76 м), вырытой в материковом лёссе. Пол находился на глубина 2.40 м от уровня современной поверхности. Вход в жилище был с западной стороны. Найдены остатки печи, у которой под находился на 0.62 м выше уровня пола. Сохранился обвалившийся глиняный свод печи.
Возле жилища найдено девять хозяйственных ям, вырытых в лёссе, диаметром от 0.5 до 1.75 м. В некоторых ямах дно было круглое, плоское, в других конусовидное. Глубина ям различна – 1.20-2.50 м от уровня современной поверхности.
Возле печи, на полу жилища найдены различные предметы XII-XIII вв. – фрагменты керамики, одна целая и одна разбитая на куски “амфорка киевского типа”, шиферные пряслица, два целых и много обломков стеклянных браслетов, костяной гребень, обломки древнего плиточного кирпича, железный кованый “чеснок”, литейная формочка, тигелек, стеклянные бусы, обломки тонкостенных стеклянных сосудов, крестики, проколки, перстень, глиняные светильники и т.п.
Полуземлянка представляла собой не только жилище, но и мастерскую ремесленника-ювелира, возле которой были найдены остатки литейного горна и многочисленные отбросы ювелирного производства: обломки тиглей, формочки, зола, шлаки и т.д. [там же, стр. 24]
Сильно разрушенная полуземлянка с остатками большой печи была раскопана на участке II 1936 г., в юго-западной части усадьбы. Завалы глиняные [с. 296] стен были обнаружены на глубине 0.6-1.0 м. Кроме обломков глины, найдено много обгорелых кусков дерева, очевидно остатки верхних, наземных частей жилища. Высказывалось предположение, что стены жилища были деревянными, но обмазанными глиной. Пол обнаружен на глубине 1.60-1.75 м от современной поверхности. Полуземлянка имела план в виде вытянутого прямоугольника (3.2:4.1 м). Сохранилась круглая в плане печь диаметром 1,2-1,3 м; устье печи обращено к востоку. Глиняная, сильно обожженная обмазка пода печи имела толщину 1-2 см; ниже лежала прослойка глины толщиной 2-3 см, еще ниже под был забит обломками черепков глиняной посуды с линейным орнаментом по плечикам. Под обломками черепков лежал тонкий слой золы и песка (2-3 см). По наблюдениям исследователя, все черепки лежали внутренними стенками книзу. На некоторых доннах найдены клейма. Свод печи сохранился лишь местами, на высоту 0.10-0.12 м.
Возле печи в полу землянки находилась яма, заполненная золой. Прямоугольная яма (1.5:2 м) обнаружена также к востоку от печи (на глубине 2.5 м от современной поверхности). В засыпке ямы встречались обломки керамики XI-XIII вв.; на дне ее лежали два больших камня.
Опираясь на характер находок в раскопе и, в частности, находок в самой полуземлянке, исследователь склонялся к датировке ее XIII-XIV вв., полагая, что она служила жилищем ремесленника, изготовлявшего резные костяные [с. 297] изделия – пуговицы, стрелы, проколки и пр. Действительно, возле жилища было найдено несколько сот обломков костей животных, частично обработанных, и готовые изделия из кости [Отчет о работах Киевской археологической экспедиции в 1936-1937 гг., стр. 25-26].
Остатки небольшой полуземлянки ХІІ-XIII вв. (7.5:3 м) были обнаружены также в раскопе А (угол Владимирской уд. и Андреевского спуска). К сожалению, эта постройка описана в дневнике раскопок и в отчете слишком кратко [там же, стр. 26].
Раскопки 1938 г. Жилища 1 – 2
В работах Киевской археологической экспедиции АН СССР и АН УССР, широко развернувшихся с 1938 г., изучению массового городского жилища уделялось одно из первых мест. Раскопками 1936, 1939, 1946, 1948 и 1949 гг. на различных участках города было открыто значительное количество жилищ-мастерских. Всесторонне исследованные и тщательно зафиксированные, эти вновь открытые памятники позволили глубже и увереннее решить основные вопросы реконструкции древнего облика массовых жилищ горожан домонгольского Киева.
Наиболее целостный комплекс жилых и хозяйственных построек XII-XIII вв. был раскрыт в 1938 г. на территории Михайловского Златоверхого монастыря. Территория Михайловского Златоверхого монастыря не раз была местом разнообразных случайных находок и старых раскопок. В монастырской усадьбе и в ее ближайших окрестностях было найдено с 1787 по 1949 г. двенадцать кладов домонгольской поры. Разнообразные памятники древнего ювелирного искусства из Михайловских кладов составляют немалую часть среди находок этого рода в Киеве.
Еще в первой половине XIX в. на монастырской территории были обнаружены развалины двух древвих храмов, вопрос об атрибуции которых остается до настоящего времени в известной мере дискуссионным.
В связи с постройкой на бывшей монастырской территории зданий Правителъственного центра здесь еще в 1937 г. Инсгитутом археологии АН УССР были проведены небольшие по площади разведки, позволившие в 1938 г. организовать систематические раскопки широкой площадью.
Раскопки были развернуты на участке к северо-востоку от трапезной церкви монастыря, где размещался лесосклад строительства. Площадь этого участка по краям была занята штабелями бревен, между которыми оставалась свободная полоса шириной 10-16 м и длиной 60 м, доступная для раскопок. В 1938 г. удалось провести раскопки на площади около 400 кв.м.
План жилищ и хозяйственных сооружений.…
Рис. 58. План жилищ и хозяйственных сооружений. Усадьба Михайловского Златоверхого монастыря. Раскопки 1938 г. [с. 299]
Здесь на глубине от 1 до 3 м была раскрыта хорошо сохранившаяся группа жилищ (рис. 58) [М.К.Каргер Археологические исследования древнего Киева. Отчеты и материалы 1938-1947 гг. – Киев, 1950, стр. 8-44].
Уже на глубине 0.25-0.30 м на всей площади раскопок в поздних, по основному составу, слоях попадались в большом количестве фрагменты стеклян[с. 298]ных браслетов XII-XIII вв. и керамика того же периода. Количество этих находок увеличивалось по мере углубления раскопок. На глубине около 1.00 м на одних участках и на глубине от 2.00 до 2.50 м на других залегали слои, насыщенные уже исключительно древними находками. Слои эти лежали непосредственно на материковом лёссе, зачистка которого выявляла темные гумусные пятна старых ям, канав и полуземлянок. Характер стратиграфии участка заставлял тщательно разбирать уже самые верхние слои, которые дали очень большое количество находок XII-XIII вв. Особо тщательной разборке подвергались гумуоированные слои, лежавшие непосредственно на лёссе, и тем более заполнение углубленной части полуземлянок и древних ям.
Необходимо отметить, что на раскопанной территории почти отсутствовали находки, относящиеся к XIV – XVI вв. В верхних слоях изобиловали находки XVIII – начала XIX в. и в сравнительно незначительном количестве попадались различные изделия XVII в. Обстоятельство это позволило установить, что после татарского разгрома этот район, по-видимому, оставался долгое время почти незаселенным, что, конечно, и способствовало лучшей сохранности древних культурных слоев и, в частности, сооружений, находившихся уже [с. 299] под мощным пластом земли, когда в XVII-XIX вв. здесь вновь развернулась хозяйственная деятельность михайловских монахов.
План жилищ I и II и лестницы в…
Рис. 59. План жилищ I и II и лестницы в подземиое помещение. Раскопки 1938 г. [с. 301]
В северной части раскопа была раскрыта вырубленная в лёссе лестница, которая вела в какое-то помещение, находившееся глубоко под землей (рис. 59). Лестница состояла из девяти ступенек, начинавшихся на глубине 1.07 м под уровнем современной поверхности и кончалась на глубине 3.10 м какию-то помещением, которое раскрыть полностью по техническим условиям было невозможно. На ступенях лестницы лежали деревянные части обрушившегося покрытия. На полу раскопанной части этого помещения было найдено много древней керамики (XII-XIII вв.), обломки стеклянных браслетов и некоторые другие бесспорно древние предметы. Но наряду с этим на той же глубине было найдено и значительное количество обломков керамики и стекла XVII – начала XVIII в. Попали ли эти поздние вещи в это подземное помещение после его обвала, или же они находились в нем тогда, когда оно еще функционировало, установить не удалось. Назначение и время возникновения этого подземного помещения осталось невыясненным [М.К.Каргер. Археологические исследовании древнего Киева, стр. 9].
К югу от этого помещения было раскопано древнее жилище полуземляночиого типа. Полуземлянка I сохранилась довольно плохо. Границы ее были с трудом прослежены по слабым остаткам обожженных стенок и по утрамбованному глиняному полу (рис. 59). Обожженные стенки этой полуземлянки сохранились далеко не везде и только на очень незначительную высоту. Лучше остальных сохранилась северная стенка, особенно в части, примыкающей к печке. Полуземлянка перерезана по диагонали поздней траншеей для прокладки водопроводной трубы. В северо-восточном углу хорошо сохранилась нижняя часть печи. Печь была устроена непосредственно на грунте. Под печи возвышался над уровнем пола всего на 0.25 м. Он состоял из нескольких сильно обожженных слоев глины, легко расчленявшихся. По-видимому, под неоднократно подмазывался. Под нижним слоем глиняной обмазки, непосредственно на материке, лежала битая глиняная посуда (слоем от 0.10 до 0.15 м). Фрагменты керамики, вынутые из-под обмазки пода, по характеру обжига, форме сосудов и орнаментации ближайшим образом напоминают керамику, найденную в жилищах и подле них.
Сохранившиеся in situ нижние части глинобитного свода печи, а также найденные в значительном количестве обломки обвалившейся части свода позволяют полностью восстановить не только форму нечи, но и ее конструкцию. Внутри свод печи имел не ровную, а волнообразную желобчатую поверхность, покрытую как бы вертикальными каннелюрами (рис. 59). Эти же каннелюры попадались в большом количестве и на обломках свода, найденных подле печи. Тщательное изучение поверхности этих каннелюр позволило установить отпечатавшиеся на глине волокна дерева, а самая форма каннелюр явно указывала на то, что они получились от выгоревшего деревянного каркаса, с помощью [с. 300] которого была вылеплена печь. Каркас этот делался из прутьев, выгнутых в форме полусферы. По-видимому, внутренняя поверхность деревянного каркаса либо оставалась открытой, либо была обмазана тонким слоем глины, который вскоре обваливался, и деревянный каркас выгорал, отчего внутренность печи получала желобчатую каннелированную поверхность. На полу жилища и вокруг него найдены куски обгорелого дерева и много фрагментов керамики XII-XIII вв. [там же, стр. 9-11]
Соседняя с только что описанным жилищем полуземлянка II сохранилась еще хуже. Очертания ее, однако, можно было проследить, так как темное пятно гумуса, заполнявшего углубление полуземлянки, явно выделялось среди мате[с. 301]рикового светло-желтого лёсса. Местами, по границам этого пятна, можно было проследить и куски обожженных стенок, редко in situ, чаще в обвале. У юго-восточного угла полуземлянки были обнаружены следы вертикально врытого деревянного столба (рис. 59).
В северо-западном углу была глиняная печь. От нее сохранились только беспорядочно лежавшие обломки обожженной глины. Утрамбованный и обожженный пол, хорошо сохранившийся в средней части жилища (перед печью), был очень твердым, напоминая под печи. Глубина полуземлянки II очень невелика, пол ее всего лишь на 0.10-0.15 м ниже уровня окружающей поверхности. Нет никаких сомнений, что первоначальная глубина ее была значительно большей. На полу были найдены лишь небольшие фрагменты керамики, кости и обгорелые куски дерева [М.К.Каргер. Археологические исследования древнего Киева, стр. 12].
К югу от полуземлянки II была раскопана большая, неправильной формы яма естественного происхождения, глубина которой достигала 2.25 м ниже уровня современной поверхности и 1.25 м ниже уровня материка (рис. 60). Яма эта в XII-XIII вв. служила, по-видимому, местом для свалки отбросов, о чем свидетельствует огромное количество обломков древней керамики и еще большее количество битых костей, найденных на различных уровнях, вплоть до самого дна ямы. Поздних вещей в нижних слоях ямы не обнаружено.
Раскопки 1938 р. Жилища 3 – 5
План жилищ III—V и хозяйственных ям.…
Рис. 60. План жилищ III—V и хозяйственных ям. Раскопки 1938 г. [с. 303]
Немного южнее ямы поперек всей раскопанной площади проходит канава, вырытая в материке, глубиной около 0.50 м (рис. 60). Судя по инвентарю, найденному в заполнявшем канаву гумусном слое, это безусловно древняя канава, современная жилищам. На разных уровнях в канаве были обнаружены фрагменты стеклянных браслетов, обломки древней глиняной посуды, кости и незначительное количество обломков железных предметов. Канава эта продолжается в обе стороны за пределы раскопанной площади [там же].
К западу от древней мусорной ямы уже разведкой 1937 г. было раскрыто еще одно жилище. Полуземлянка III представляет прямоугольное углубление, вырытое в материке (рис. 60). Стенки и пол обмазаны глиной и обожжены докрасна. Стенки сохранились на высоту от 0.30 до 0.45 м. Пол обнаружен на глубине 1.45 м от уровня современной поверхности. Длина северной стенки 3.40 м. Такую же длину имела, по-видимому, и разрушенная южная стенка. Длина восточной и западной стенок не может быть точно установлена ввиду плохой сохранности южной части жилища. Канава, обнаруженная на площади раскопа 1938 г., проходит и через всю площадь разведки 1937 г., перерезая жилище, вследствие чего южная стенка его оказалась разрушенной. Эта же канава разрушила частично и печь, находившуюся в юго-аападном углу жилища. От печи сохранился лишь частично пбд, возвышавшийся над уровнем пола на 0.25 м. Около печи находились обломки глиняного свода. Размер сохранившейся части пода 1.20:0.75 м. Под печи, по-видимому, неоднократно подмазывался, [с. 302] ибо обожженная глина пода легко расслаивалась. Внутри жилища найдено большое количество обгорелого дерева и угля от его сгоревших деревянных частей.
Вдоль северной стенки жилища были обнаружены три ямки небольшого диаметра. Две ямки находились по углам, третья в середине стены. В этих ямках сохранились незначительные остатки от трех вертикальных столбов, на которые опиралась кровля. Вход, очевидно, был с южной стороны. Никаких следов от него не сохранилось ввиду разрушенности этой части жилища. В заполнении углубленной части полуземлянки и особенно па полу ее было обнаружено большое количество фрагментов керамики, среди которых, помимо обычной кухонной посуды, много обломков красноглиняных амфор. Кроме керамики, в жилище и около него обнаружены обломки стеклянных браслетов, железные замки, ножи и в большом количестве кости различных домашних животных, рыбья чешуя и кости, зола и угли. Подле жилища была найдена византийская медная монета Алексея Комнина (1081-1117). У юго-западного угла жилища была [с. 303] обнаружена круглая яма полусферической формы с необожженными стенками. Диаметр ямы 1.45 м, глубина 1.40 м, диаметр дна 1.25 м. Яма, по-видимому, была связана с жилищем, ибо ова вплотную примыкала к его углу или даже находилась частично на его площади. Канава, разрушившая южную стенку жилища, перерезала северную половину ямы [М.К.Каргер. Археологические исследования древнего Киева, стр. 12-13].
К юго-восточному углу полуземлянки III почти вплотную примыкает большая прямоугольная яма, наполненная исключительно древним материалом. Яма эта перерезает канаву, о которой была речь выше. С юго-востока в свою очередь к ней примыкает глубокая яма естественного происхождения. Нижние слои заполнения ямы дали огромное количество обломков древнего кирпича, керамики и костей. Необходимо подчеркнуть, что, несмотря на то, что и прямоугольная яма и канава прорезают, т.е., другими словами, разрушают полуземлянку III, и яма и канава (особенно последняя) безусловно относятся к древней поре. Как разведкой 1937 г., так и раскопками 1938 г. было установлено, что заполнение канавы ни в коем случае не позволяет датировать ее позже XIII в. [там же, стр. 13]
Восточная часть ямы не была раскопана, так как на этом участке находилось дерево, рубка которого не была разрешена. К востоку от него раскрыт чрезвычайно любопытный комплекс хозяйственных ям, состоявший из двенадцати хранилищ различного размера и формы. В 1948 г. на примыкающем участке дополнительными раскопками было вскрыто еще пять ям. Все ямы вырыты в материковом лёссе и были заполнены жирным гумусом с большим количеством находок (рис. 60).
Глубина ям от 18 до 60 см. Большая часть ям имеет подусферическую форму и лишь одна прямоугольная. В гумусе, заполнявшем эту яму, много перегнившей древесины и угля. На дне зерно и яичная скорлупа. На стенках сохранились следы бересты, которой, по-видимому, была обложена яма. В этой же яме, во всех четырех углах ее, были найдены углубления от столбиков, один из которых сохранился. Как отмечено выше, в яме найдено много древесины и угля – вероятно, она была покрыта деревянным навесом, укрепленным на четырех столбиках. Навес этот, судя по обилию угля, сгорел.
В заполнении и особенно на дне ям обнаружены фрагменты керамики с линейным орнаментом и куски амфор, кости животных, обгорелое зерно, яичная скорлупа, уголь, береста.
Вблизи от двух ям найдено свыше 50 обломков стеклянных браслетов, 6 целых браслетов и обломки стеклянных перстней, а также тигелек с остатками стеклянной массы на внутренней поверхности стенок [Дневник Киевской археологической экспедиции 1948 г., № 1, стр. 34. Архив ЛИМК АН СССР].
Раскопки 1938 г. Жилища 4 – 7
План жилищ IV—VII и хозяйственных ям.…
Рис. 61. План жилищ IV—VII и хозяйственных ям. Раскопки 1938 г. [с. 305]
К югу от комплекса ям были обнаружены незначительные остатки полуземлянки IV. От нее остались лишь части обожженной стенки и отличной сохран[с. 304]ности ступени, вырезанные в лёссе, обмазанные глиной и обожженные докрасна (рис. 61). Остальная площадь полуземлянки разрушена поздними ямами. К северо-западу от полуземлянки IV обнаружена прекрасно сохранившаяся круглая яма с хорошо обожженными глиняными стенками; на дне остатки муки [М.К.Каргер. Археологические исследования древнего Киева, стр. 14].
К западу от полуземлянки IV находится огромная поздняя яма, прорезавшая не только культурные сдои, но и глубоко врезавшаяся в материк. Яма эта полностью уничтожила большую площадь в центре исследованного участка. [с. 305]
К северу от северной стенки этой ямы были обнаружены очень плохо сохранившиеся остатки еще одного жилища. От этой полуземлянки V, как и от полуземлянки IV, сохранились вырубленные в лёссе ступени, обмазанные глиной и обожженные, и незначительная часть северной стенки (рис. 61). На линии стенки полуземлянки обнаружены два вертикальных столба, один из которых был вкопан у самой лестницы. Возле полуземлянки V находились две небольшие ямы, одна из которых имела круглую, другая овальную форму [М.К.Каргер. Археологические исследовадия древнего Киева, стр. 14].
К юго-западу от полуземлянки V, к западу от поздней ямы, была раскопана полуземлянка VI. Это самая большая постройка из числа раскопанных в 1938 г. (рис. 61). К сожалению, она не могла быть вскрыта полностью, так как юго-западная часть ее уходила под деревянное здание склада строительства. Тем не менее раскопанная бблыпая часть полуземлянки позволяла восстановить ее план почти полностью.
Северная стенка полуземлянки VI, обмазанная обожженной глиной, сохранилась лучше всех остальных. Высота ее до 0.73 м, длина 3.70 м. Вдоль этой стенки лежал кусок обгорелого бревна длиной 0.63 м. Восточная, тоже обожженная стенка полуземлянки сохранилась на расстоянии 1.00 м от северовосточного утла. Дальше стенка разрушена и прослеживается только по границе, отделяющей гумусное заполнение углубленной части полуземлянки от материка. Западная, тоже обожженная стенка прослежена на 0.80 м от северозападного угла полуземлянки. Дальше проследить ее было невозможно, так как она уходила под здание. Южная стенка была прослежена в юго-восточном углу на протяжении около 0.80 м. Она сохранилась на высоту до 0.65 м. К северу от северной стенки (в северо-восточном углу) к полуземлянке примыкает продолговатое углубление, расширяющееся и несколько углубляющееся в северном конце. Длина этого углубления 0.60 м, ширина 0.55 м, глубина 0.20 м; диаметр расширяющейся части 0.90 м, глубина ее 0.30 м. По-видимому, это какое-то приспособление для хозяйственных надобностей.
Пол был утоптан и обожжен. В углубленной части полуземлянки найдено большое количество обломков обожженного дерева, угля и кусков обожженной глины. Слой в 0.10-0.15 м, состоявший исключительно из кусков обожженной глины, лежал на полу сплошной массой. На полу же было найдено несколько фрагментов керамики, фрагменты перержавевших железных предметов. Состав находок крайне беден. Так как стены полуземлянки сохранились достаточно хорошо, незначительность находок в ней говорит, по-видимому, о каком-то ином по сравнению с другими раскопанными здесь же полуземлянками ее назначении. Об этом же свидетельствуют и ее необычные размеры.
У южной стенки полуземлянки была обнаружена ступенька вырубленной в лёссе лестницы. Найденные к югу от южной стенки два деревянных подусгнивших столбика (диаметр одного 0.20 м, другого 0.30 м), по-видимому, относятся к отлично сохранившемуся входу в соседнюю полуземлянку. Но не исключено, [с. 306] что эти столбы являются остатками крытого перехода, соединявшего обе постройки [там же, стр. 14-15].
Жилище VII. Аксонометрия. Раскопки… Жилище VII. Лестница, у нижней…
Рис. 62. Жилище VII. Аксонометрия. Раскопки 1938 г. [с. 307] Рис. 63. Жилище VII. Лестница, у нижней ступеиъки — два обломка жернова. Раскопки 1938 г. [с. 309]
Полуземлянка VII, раскопанная в непосредственном соседстве с полуземлянкой VI, является одной из лучшие по сохранности, несмотря на то, что северо-[с. 307]восточный угол ее уничтожен поздней ямой (рис. 61). Сохранившиеся части стенок обнаружены на глубине 2.10 м от уровня современной поверхности. Обожженные стенки хорошо сохранились на высоту от 0.60 до 0.30 м (рис. 62). Длина северной и южной стенок 2.90 м, восточной и западной 2.45 м. Восточная часть северной стенки и северная часть восточной стенки уничтожены поздней ямой. Пол, хорошо утрамбованный и обожженный, находился на глубине 2.70 м. К северо-западному углу полуземлянки примыкает отлично сохранившаяся лестница, состоящая из трех ступенек шириной около 0.80 м, вырубленных в материковом грунте, обмазанных глиной и обожженных (рис. 63). Длина лестницы 1.15 м. О двух столбах, связанных с входом в полуземлянку, уже была речь выше.
Среди обломков обожженной глины, найденных в заполнении углубленной части полуземлянки, большой интерес представляют куски глины с отпечатками деревянных жердей внутри куска, свидетельствующие о применении деревянных частей в качестве конструктивной основы глинобитных стенок постройки. Кроме того, были найдены куски глины с желобками – каннелюрами, подобные тем, которые отмечены выше, при описании глинобитной печи в полуземлянке І. В описываемой полуземлянке нет печи, но не исключено, что она находилась в разрушенном северо-восточном углу постройки и обнаруженные обломки глиняной обмазки с желобками происходят из этой печи. Инвентарь, найденный в заполнении углубленной части полуземлянки, состоит из обломков керамики, среди которых есть несколько фрагментов поливной посуды и амфор, бесформенных кусков окислившихся и подвергшихся действию сильного огня железных предметов, нескольких ручных каменных жерновов, костей животных и фрагментов костяных пластинок с круглыми отверстиями.
Особый интерес представляют обнаруженные на поду многочисленные обрезки и заготовки каких-то маленьких медных изделий и небольшое количество готовых изделий, по-видимому, украшений конской сбруи и отчасти поясных бляшек. Число этих заготовок и обрезков настолько значительно, что заставляет предположить наличие в полуземлянке VII какого-то ремесленного производства, связанного с обработкой меди.
В юго-западном углу полуземлянки была обнаружена куча обгорелой пшеницы, в другом месте найдена перегорелая мука.
В полу вырыты три ямы. Первая яма, близ южной стенки, в 0.80 м от юго-западного угла, имеет правильную овальную форму. В яме найдено несколько фрагментов толстостенного большого сосуда и значительное количество обгорелого зерна, которое, по-видимому, хранилось в этом сосуде, стоявшем в яме. В этой же яме несколько глубже было найдено большое количество деформированных железных и медных предметов, фрагменты стеклянных тонкостенных сосудов, обломки глиняной посуды и слиток олова, похожий по форме на монетную гривну киевского типа.
Вторая яма находится в юго-восточном углу. В ней и около нее также были найдены обломки большого толстостенного сосуда. Тут же лежали обломки [с. 308] железных предметов, куски тонких медных пластинок и несколько фрагментов амфорной керамики.
Третья яма находится около восточной стенки полуземлянки. В яме обнаружены медный энколпион, большое количество медных обрезков, деформированные железные предметы, гвозди, фрагменты керамики, обгорелое зерно и мука. Во всех трех ямах много горелого дерева:
Возле полуземлянки были обнаружены обломки жернова, железная стрела, фрагменты стеклянных браслетов и сосудов, стеклянные бусы и значительное количество обломков керамики, в частности древней поливной.
Большое количество медных обрезков, заготовок и готовых изделий, найден-иых в полуземлянке VII, позволяют видеть в ней, как уже сказано выше, мастерскую но обработке меди. Однако обильные находки керамики, зерна, муки, жерновов, стеклянной посуды и прочих хозяйственных предметов дают основание считать полуземлянку VII не только мастерской, но и жилищем. Единственным возражением против этого является отсутствие печи. Однако, как отмечалось выше, находки обломков обожженной глины с желобками позволяют предположить, что печь располагалась в уничтоженном поздней ямой северо-восточном углу постройки [М.К.Каргер. Археологические исследования древнего Киева, стр. 15-19]. [с. 309]
Раскопки 1938. Жилище художника (8)
В южном конце раскопа было обнаружено последнее жилище, представляющее памятник совершенно исключительного научного значения (табл. XXXV) [М.К.Каргер. 1) Землянка-мастерская киевского художника XIII в. – КСИИМК, XI, М.-Л., 1945, стр. 5-15; 2) Археологические исследования древнего Киева, стр. 19-35]. Можно без преувеличения сказать, что по степени сохранности самой постройки, а особенно по количеству и сохранности инвентаря, найденного в ней, полуземлянка VIII представляет памятник, превосходящий все, что было известно до сих пор в области археологии древнерусского жилища. Как и все описанные выше жилища, полуземлянка VIII вырыта в лёссе, стенки ее обмазаны глиной и докрасна обожжены. Материковый лёсс, в котором вырыта углубленная часть полуземлянки, был перекрыт мощным культурным слоем. Первые признаки постройки были обнаружены на глубине 1.30-1.35 м. На этой глубине показались разрушенные стенки из обожженной глины, куски обгорелого дерева, обломки костей животных и птиц, фрагменты керамики, куски ручных жерновов и пр. Границы полуземлянки хорошо прослеживались благодаря красноватой подоске обожженных стенок, внутри которых лежал гумусироваиный слой с большим количеством обожженного дерева, угля, золы, обломков глиняных стенок постройки и многочисленным инвентарем. За пределами полуземлянки – плотный материковый лёсс.
“Жилище художника”. Аксонометрия.…
Рис. 64. “Жилище художника”. Аксонометрия. Раскопки 1938 г. [с. 311]
Высота сохранившихся стенок колеблется от 0.80 м до 0.20-0.25 м (рис. 64). Толщина глиняной обмазки 0.08-0.10 м. Длина северной и южной стенок 3.20 м, западной 3.00 м, восточной 3.70 м. В восточной стенке, на расстоянии 1.35 м от юго-восточного угла, прослежены следы входа. Ступеньки лестницы не сохранились, но углубление в материке за восточной стенкой свидетельствует несомненно о существовании здесь спуска в полуземлянку. Пол, хорошо утрамбованный и обожженный, был обнаружен на глубине 2.00 м от современной поверхности. Глиняная обмазка пола неоднократно подновлялась, слои плотно утрамбованной и обожженной глины легко расчленялись при снятии. Заполнение углубленной части постройки представляло обвал верхних (наземных) частей полуземлянки, состоявший из кусков обожженной глины и обуглившегося дерева, под которым сохранился полностью весь инвентарь, находившийся в жилище в момент его гибели.
В северо-восточном углу жилища прекрасно сохранилась глиняная печь, сделанная на небольшом возвышении, поднятом над уровнем пола на 0.20 м. Это возвышение представляет площадку из материкового лёсса, оставленную при устройстве нижней части полуземлянки, на которой лежит слой битой глиняной посуды, покрытый сверху глиняной обмазкой, неоднократно подновлявшейся. Эта конструкция пода печи, описанная выше в полуземлянке I, была широко распространенным явлением в киевских жилищах XI-XIII вв. Как отмечалось выше, в некоторых случаях битая глиняная посуда заменялась битыми, а иногда и целыми кирпичами или камнями. [с. 310]
Площадка, на которой доставлена печь, немного больше самой печи, края ее выступают на несколько сантиметров. Свод печи, имеющий полусферическую форму, сделан из глины на деревянном каркасе, следы которого сохранились внутри печи в виде вертикальных желобков-каннелюр (см. выше описание печи в полуземлянке I). Верхняя часть свода обвалилась, ввиду чего невозможно установить конструкцию дымохода. Нельзя установить даже, представлял ли этот дымоход просто отверстие в своде, через которое дым выходил в жилище (топка по черному), или же над отверстием печи устраивалась деревянная, [с. 311] обмазавшая глиной труба, выводившая дым наружу. Необходимо отметить, что печь чрезвычайно велика, особенно если принять во внимание небольшие размеры самого жилища. Размеры печи (по поду): длина 1.50 м, ширина 1.17 м, толщина стенок свода 0.15-0.17 м, высота сохранившихся частей свода 0.35- 0.40 м, ширина устья печи (по поду) 0.55 м, кверху челюсть печи суживается. Внутри печи были найдены обгорелые кости животных и птиц, куски обгорелого-хлеба и два фрагмента стеклянного браслета.
К западу от печи на поду жилища были обнаружены четыре неглубоких ямки небольшого диаметра, внутри которых при зачистке найдены истлевшие остатки деревянных столбиков. По-видимому, это остатки от ножек стола. Нижняя часть еще одного столбика, несколько большего диаметра, была обнаружена в углу между печью и столом; назначение его, по-видимому, связано с печью.
Внутри жилища найдено огромное количество разнообразных предметов, наиболее существенные из которых показаны на плане (рис. 64).
Предметы, обнаруженные в жилище, можно разделить на две группы, в первую из которых входит разнообразный бытовой инвентарь, принадлежавший владельцам жилища, во вторую – орудия производства, сырье, полуфабрикаты и готовые изделия, характеризующие полуземлянку VIII не только как жилище, но и как ремесленную мастерскую.
В первой группе предметов интерес вызывает прежде всего керамика. Если фрагменты глиняной посуды в раскопках древнерусских городов представляют наиболее обильный материал и число их измеряется в более или менее крупных раскопках не только тысячами, но часто десятками тысяч экземпляров, то целые экземпляры глиняной посуды являются единичными памятниками. Тем более ценен тот исключительный набор глиняной посуды, который был обнаружен в полуземлянке VIII.
Между четырьмя ножками стола был обнаружен раздавленный толстостенный широкогорлый сосуд, который удалось полностью восстановить. Сосуд этот, высотой в 0.62 м, с диаметром горла 0.20 м, содержал внутри более пуда обгорелой пшеницы. Он стоял в углублении неправильной формы, диаметром около 1.00 м, глубиной ниже уровня пода 0.20 м. Отверстие сосуда было прикрыто плиточным кирпичом.
Остальная глиняная посуда, найденная в полуземлянке, представленавоонов-ном кухонными горшками с невысоким, слабо отогнутым венчиком, с одним иди двумя ушками. Орнамент сосудов чрезвычайно стабильных типов: линейный, в виде запятых, реже волнистый. Все сосуды сделаны на круге, хорошо обожжены, черепок в изломе обычно серый, реже черный.
Среди столовой глиняной посуды, найденной в полуземлянке VIII, заслуживает внимания узкогорлый кувшин с одной ручкой, покрытый светло-желтой поливой, и небольшой белоглиняный ковш с сильно оттянутой ручкой, украшенный орнаментом в виде запятых. Ковш принадлежит к распространенному в киевской керамике XI-XIII вв. типу посуды. Сосуды подобной формы встре[с. 312]чены в раскопках Киева, Вышгорода, Княжой горы и в ряде других городских центров Киевской земли.
Помимо описанных выше целых сосудов, в жилище найдено значительное количество фрагментов разнообразной керамики, среди которых необходимо отметить обломки амфорной посуды из хорошо обожженной красной глины.
Вся глиняная посуда, описанная выше, служила для варки или хранение пищи. В одном из горшков сохранились запекшиеся от сильного жара комки разварившегося пшена, по-видимому, в горшке варилась каша.
Наряду с глиняной посудой в полуземлянке VIII найдено довольно значительное количество фрагментов разнообразной деревянной посуды. Среди них наиболее хорошо сохранились обломок деревянного ведра, обитого железными обручами, фрагменты нескольких неглубоких деревянных мисок, какой-то посуды, сделанной из лубка, и двух ложек. У одной из стенок землянки были найдены остатки обгорелой деревянной кадушки с перегоревшей рыхлой массой внутри, оказавшейся мукой. Из других деревянных предметов, найденных тут же, нужно упомянуть гребень, обломки деревянного предмета с одним заостренным концом и с отверстием на другом конце (назначение непонятно), плохо сохранившийся предмет, плетенный из прутьев, и нр.
Среди хозяйственно-бытового инвентаря необходимо, помимо посуды, отметить целый ряд железных предметов, а именно: три трубчатых замка, один из которых заперт на петле с накладкой, два ключа, один в форме лопаточки у другой в форме продолговатого стержня, значительное количество кованных гвоздей, скоба и петля, кресало, обломок ножа, железный вогнутый диск, напоминающий сковородку, и целый ряд других деформированных коррозией железных предметов.
Помимо керамики, железных и деревянных предметов, в жилище найдено несколько фрагментов и один совершенно целый глиняный светильник, обгорелые куски кожи со следами швов (по-видимому, остатки обуви), горелые нитки, перевитые между прутьями, обгорелая грубая ткань и горелое волокно, четыре шиферных пряслица, грузило, медная блесна и пр.
Среди предметов художественного ремесла необходимо отметить несколько фрагментов стеклянных браслетов, медную фигурную пряжку со стержнем, два медных креста-энколпиона и один маленький медный крестик с утолщением на концах.
К этой же группе предметов необходимо отнести еще две находки, представляющие большой интерес для истории киевского художественного ремесла. Подле обломков раздавленной корчаги была обнаружена медная литая лампада с рельефным изображением четырех нимбированных фигур и серебряная подвеска в форме дуннипы с геральдическим изображением парных птиц с пышными хвостами, переходящими в ленточное плетение, служившая, по-видимому, частью богатого конского убора.
Каким образом лампада и серебряная подвеска очутились в полуземлянке VIII, были ли оба эти предмета “бытовыми вещами” владельца жилища, или же [с. 313] они являлись продукцией его ремесла – к этому вопросу мы возвратимся несколько ниже, в связи с изучением целого комплекса разнообразных предметов, найденных в этой же полуземлянке, характеризующих ее уже не в качестве жилища, а в качестве ремесленной мастерской.
Среди железных предметов, найденных в полуземлянке VIII, помимо бытового инвентаря, охарактеризованного выше, был обнаружен целый набор деревообделочных инструментов, состоящий из пяти предметов, а именно: топора, сверла с втулкой для горизонтальной деревянной ручки, скобеля со следами деревянных ручек, резца (ложкаря) и обоюдоострой кирки с круглой втулкой посредине, служившей, по-видимому, для раскалывания дерева. Любопытно, что наряду с набором деревообделочных инструментов в той же полуземлянке были найдены три сильно стертых бруска для точки.
Если находка топора, являвшегося в древней Руси универсальным орудием городского и сельского населения, отнюдь не может служить основанием для определения характера ремесленной деятельности владельца полуземлянки, то сочетание пяти деревообделочных инструментов, из которых отдельные инструменты вообще представляют собой сравнительно редкие находки, позволяет предположить, что обработка дерева в полуземлянке VIII была как-то связана с ремеслом, которым занимался ее владелец.
Находки других орудий производства, однако, показывают, что считать владельца полуземлянки VIII простым плотником, было бы безусловно ошибочно. В углу жилища, почти на самом полу, было найдено четырнадцать маленьких глиняных горшочков, внутри которых сохранились остатки различных красок. Вместе с горшочками лежала одна раковина unio, на стенках которой были также следы краски. Горшочки имеют различную форму, одни передают н миниатюре большие глиняные горшки, другие представляют неглубокие плошки, два из них имеют ручки различной формы. В непосредственной близости от полуземлянки VIII был найдеи также сильно стертый со всех сторон камень со следами краски, служивший, по-видимому, для растирания красок.
Судя по находке еще одного замечательного комплекса, в полуземлянке-мастерской занимались не только живописью. В самом центре ее, недалеко от угла печи, на полу был обнаружен покрытый желтой поливой кувшин, упомянутый выше, при описании бытовой глиняной посуды, найденной в жилище. Подле него, а частично в нем было обнаружено 650 г янтаря. Янтарь представлял в большей части необработанные кусочки небольшого размера, среди которых находилось свыше пятидесяти полуобработанных заготовок для бус и несколько заготовок для крестиков-тельников. В этой же куче янтаря обнаружено несколько готовых бусин и небольшое количество бусин и крестиков, по-видимому, испорченных при обработке. Неподалеку от янтаря было найдено несколько кремней, служивших, по-видимому, орудиями для шлифовки янтарных изделий. Среди найденных в полуземлянке VIII предметов еще один, несмотря на всю загадочность его применения, по-видимому, также связан скорее с каким-то ремесленным производством, чем с бытовыми нуждами. [с. 314] Это небольшой медный сосуд с металлической ручкой в виде стержня, на котором была насажена деревянная рукоять. Особенностью этого сосуда является своеобразная приклепка дна сосуда с помощью загнутых, переплетенных между собой краев днища и стенок сосуда. Сосуд сделан из тонкой меди и употреблялся, по-видимому, для подогревания (но не плавления) какого-то материала.
Состав орудий производства, найденных в полуземлянке VIII, позволяет установить, что владелец ее занимался художественным ремеслом в нескольких разновидностях. При описании находок в полуземлянке VIII возник вопрос: каким образом в бедном жилище оказались серебряная подвеска от конской сбруи и медная лампада церковного типа? Не может быть сомнений в том, что эти предметы связаны не с удовлетворением личных потребностей владельца землянки, а с его производством. Находились ли эти два предмета в починке у мастера, иди же они должны были пройти здесь какую-то дополнительную обработку, решить, конечно, не представляется возможным. Может быть, к этой же категории предметов нужно отнести и медную булаву, найденную в той же полуземлянке. Булава была в Киевской земле оружием довольно распространенным, как показывают находки ее на различных городищах XI-XIII вв., но едва ли можно все же предположить, что булавой располагал в качестве яичного оружия средний городской ремесленник.
Комплекс жилищ-мастерских, открытых в 1938 г. на территории Михайловского Златоверхого монастыря, в 1940 г. был дополнен еще двумя постройками полуземляночного типа, раскопанными одним из отрядов Киевской археологической экспедиции Института археологии АН УССР [Г.Ф.Корзухина. Отчет о раскопках на уч. II Киевской археологической экспедиции 1940 г., стр. 1-5. Архив ИА АН УССР]. Работы этого отряда велись на участке (общая площадь 100 кв.м) между южной стеной развалин собора Михайловского монастыря и северной стеной трапезной церкви. Участок оказался сильно перекопанным на глубину до 2 м поздними ямами и погребениями XVII-XVIII вв. Но на глубине 2.00-2.80 м в материковом лёссе был обнаружен удовлетворительно сохранившийся комплекс жилых построек полуземляночного типа, отнесенных исследователем к концу XI – началу XII в., отчасти разрушенных каким-то сооружением хозяйственного назначения несколько более позднего времени (XII в.).
Раскопки 1940 г.
План жилищ І и ІІ. Усадьба…
Рис. 65. План жилищ І и ІІ. Усадьба Михайловского Златоверхого монастыря. Раскопки 1940 г. [с. 315]
Открытые раскопками постройки представляют собой два смежных, вплотную один к другому прилегающих помещения, ориентированные по странам света (рис. 65).
Жилище I (табл. XXXVI) представляет полуземлянку, квадратную в плане (3.50:3.50 м). Высота сохранившихся стенок 0.40 м, стенки и пол глиняной обмазки не имеют. Вдоль всей восточной стенки расположен вырезанный в материковом грунте уступ – порожек (высота его над уровнем пола 0.10 м, ширина 0.40 м). Во всех четырех углах и посредине каждой стены – круглые ямы от вертикально стоявших столбов (диаметр 0.20, глубина 0.23-0.41 м), [с. 316] составлявших деревянную конструкцию наземных частей постройки и поддерживавших ее кровлю.
Почти в самом центре жилища находилась большая овальная в плане яма (1.60:1.20:0.70 м) более позднего происхождения. Она перерезает каменную с кирпичами вымостку с обожженным лёссом вокруг, представляющую, по-видимому, остаток печи.
В яме, перерезавшей вымостку, найдено большое количество обломков глиняных горшков, свинцовые пластины и половина каменного ручного жернова. Второй кусок жернова вместе с обломком железного сверла лежал у края ямы. Из других находок в жилище I нужно упомянуть разбитый горшок, стоявший в специально вырытой для него ямке (около вымостки), обломки глиняного кувшина и кусочки хрупкого стекла.
По сторонам поздней ямы, врезавшейся в жилище I, расположены две круглые ямы (диаметр 0.80, глубина 0.15 м). В однойиз них – 16 маленьких ямок от деревянных колков (диаметр 0.03, длина 0.30 м). Назначение этого устройства неясно.
Северо-западный угол жилища был, по-видимому, выгорожен легкой перегородкой (кладовка?), о чем свидетельствуют ямки от кольев.
Вход в жилище, судя по расположению столбов, был с севера, в середине стены, рядом с кладовкой. Дверные столбы по диаметру меньше, чем угловые; два из них стояли рядом, третий на расстоянии 0.70 м от них. Вдоль восточной стенки найдено еще четыре ямки от столбов (лавка?).
Значительно сложнее вопрос о втором жилище, вплотную примыкающем к описанной выше полуземлянке. Исследователь трактовал жилище II как большое, полуземляночного типа помещение в виде вытянутого по оси В-3 прямоугольника (7.50:3.5 м). Стенки углубленной части этого жилища местами сохранились на высоту до 0.55 м.
В отчете о раскопках 1940 г. жилище II интерпретируется как постройка со столбовой конструкцией.
“Вдоль стен, – читаем мы, – прослежены круглые ямки от столбов, составлявших деревянный костяк постройки и поддерживавших ее кровлю. Столбы расположены по углам и по два вдоль стен. Один угловой столб был общим с жилищем І, в котором он являлся одним из средних столбов” [там же, стр. 2].
На полевом чертеже, фиксирующем план раскопанного комплекса (рис. 65), вдоль северной и западной стен постройки изображены бревна, в северо-западном углу соединенные между собой рубкой “в обло”.
Из отчета явствует, что не только в северо-западном и в северо-восточном углах полуземлянки сохранились следы венцов от сруба в виде отпечатков бревен в лёссе [там же, стр. 3]. В полевом дневнике раскопок записало даже, что в северозападном углу было обнаружено в лёссе “пересечение стенок сруба из трех вен[с. 317]цов; угол сруба сохранился в развале” [Дневник Киевской археологической экспедиции 1940 г., участок II, стр. 33. Архив ИА АН УССР]. Из дальнейшего, правда, явствует, что “пересечение бревен установлено лишь на основании пустот в лёссе, заполненных гумусом, так как дерево сгнило” [там же, стр. 33], но это не меняет дела по существу.
Никаких столбов вдоль северной, западной и восточной стен жилища мы не усматриваем. Столбов вдоль западной стены нет даже и на чертеже; столбы у северной стены расположены случайно. Что касается столбов у восточной стены, то это несомненно столбы соседнего жилища I. При наличии достаточно хорошо сохранившихся вдоль северной и западной стен бревен, являющихся частями срубной конструкции, отсутствие здесь остатков столбовой конструкции вполне закономерно. Ошибочная, на наш взгляд, интерпретация конструкции жилища II как столбовой основана на толковании четырех ямок от круглых столбов, расположенных на прямой линии, параллельно северной стене жилища, на расстоянии 3.5 м к югу от нее, как остатков южной стены постройки. В действительности эти столбики являются остатками, по-видимому, какой-то внутренней конструкции жилища, южная же стена жилища не была обнаружена, так как осталась, как мы полагаем, в основном за пределами раскопа. Раскопками 1940 г., по нашему мнению, открыто сооружение, являющееся первым примером срубных построек, о существовании которых в Киеве и в других южнорусских городах известно из письменных источников, но которые до сих пор ни разу не были обнаружены раскопками. Мы не говорим здесь о постройках, которые в последние годы некоторыми исследователями выдавались за “срубные наземные постройки”, без каких-либо к тому оснований, о чем будет речь несколько позже.
Жилище II. Печь. Раскопки 1940 г.
Рис. 66. Жилище II. Печь. Раскопки 1940 г. [с. 319]
Полом жилища служит плотный материковый лёсс без глиняной обмазки. В восточной части жилища (но далеко от восточной стенки) расположена глинобитная нечь полусферической формы (свод не сохранился), обращенная устьем на запад. В плане печь снаружи круглая, внутри овальная (длина 2.50 м, ширина устья 0.40 м, высота сохранившейся части стенок 0.60 м). Печь не стоит, как это бывает в большей части раскопанных киевских жилищ, на приподнятом над уровнем пода постаменте; наоборот, под ее лежит ниже уровня пода на 0.18 м, т.е. печь расположена как бы в яме. Предпечной ямы нет. Стенки печи сделаны из глины на деревянном каркасе. В отличие от применяемых обычно в киевских нечах тонких прутьев, выгнутых в форме полусферы, здесь каркас состоит из толстых кольев, забитых в грунт с небольшим уклоном (рис. 66).
В западной части жилища на полу обнаружено сильно обожженное пятно (0.90:1.15 м), а у края его тоже сильно обожженная прямоугольная в плане ямка (0.34:0.26-0.24 м). Вторая яма, большего размера, овальная в плане (1.30:1.00:0.45 м), с обожженными докрасна стенками, находилась к западу от печи. В ней, кроме фрагментов керамики, найдена свинцовая печать с изоб[с. 318]ражением Богоматери с одной стороны и св.Николая с другой. Из других находок в жилище II заслуживают внимания бронзовый крестик XI-XII вв. и фрагмент поливного сосуда того же времени [там же, стр. 4].
Пол жилищ I и II находился почти па одном уровне. Судя по составу находок, оба жилища одновременны.
Исследователь относил их к XI-началу XII в., полагая, что уже в XII в. над жилищем I и частично II возникло непонятное сооружение в виде овальной ямы (глубина до 0.3 м) с обожженными стенками и пятью столбами вдоль них с внутренней стороны. Засыпь ямы была насыщена фрагментами керамики, костями животных и рыб, обломками стеклянных браслетов. Здесь же были найдены обломки строительных материалов домонгольского времени, мозаичные смальты, фрагменты фресок, куски свинца и пр. Основания для отнесения этой ямы к XII в. не кажутся нам бесспорными. [с. 319]
Над жилищем I, выше его на 1 м, был найден клад, состоявший из пятнадцати монетных гривен и одного серебряного витого браслета с чернью. По мнению исследователя, клад был зарыт в XIII в.
В южной части раскопанного участка, рядом с жилищем I, обнаружено несколько ямок от столбов различного диаметра, относящихся, по-видимому, к надворным постройкам при жилищах I и II.
Раскопки 1949 г.
Раскопки на территории Михайловского Златоверхого монастыря, прерванные войной и временной оккупацией Киева немецко-фашистскими захватчиками, были возобновлены в 1948 г.
В 1941-1945 гг. значительная часть территории Михайловского монастыря была испорчена разнообразными хозяйственными и санитарными постройками, вследствие чего доступная для археологических исследований площадь значительно сократилась. Разведочного характера раскопки, проведенные на различных участках бывшей монастырской территории Киевской археологической экспедицией АН СССР и АН УССР в 1948 г., не увенчались серьезным успехом.
На участке, вплотную примыкающем к площади, раскопанной в 1938 г., удалось обнаружить лишь несколько древних хозяйственных ям полусферической формы (см. выше, стр. 304). Там же были найдены незначительные остатки древней мастерской стеклянных браслетов (тигель для плавки стекла, целые браслеты и перстни и многочисленные обломки).
Раскопками на двух других участках монастырской территории (в юго-восточном углу) удалось обнаружить кое-где лишь очень плохо сохранившиеся остатки глинобитных печей [М.К.Каргер. Отчет о работе Киевской археологической экспедиции 1948 г. Архив ИА АН УССР].
Раскопки 1949 г., проведенные Киевской археологической экспедицией АН СССР и АН УССР при участии Государственного Эрмитажа, были развернуты на территории небольшого садика, расположенного между западной стеной бывш. трапезной церкви Михайловского монастыря и оградой, опоясывающей бывшую монастырскую территорию со стороны уд. Жертв революции (бывш. Трехсвятительской). Общая площадь участка около 300 кв.м, однако окаймляющие его со всех сторон деревья и кустарники значительно сокращали площадь, доступную для раскопок.
Разведочные раскопы общей площадью 60 кв.м дали возможность установить характер стратиграфии участка. Поздние разновременные ямы, прорезающие одна другую, глубокие фундаменты построек XVIII – XIX вв. и несколько водопроводных и канализационных магистралей почти полностью уничтожили древнюю стратиграфию участка. Вплоть до материка, на глубину до 3-3.5 м, доходят заполненные почти современным мусором и различными строительными остатками огромные ямы.
Только в трех квадратах, расположенных у северо-западной границы участка, под напластованием верхних поздних слоев, ниже уровня двух, почти [с. 320] параллельно расположенных водопроводных магистралей, на глубине в среднем около 2 м от современной поверхности, в светло-желтом материковом лёссе оыли прослежены границы еще неполностью оконтуренного в плане пятна, в пределах которого в гумусированном заполнении уже в верхних горизонтах встречались разнообразные предметы XII-XIII вв.
Общий вид жилища. Усадьба…
Рис. 67. Общий вид жилища. Усадьба Михайловского Златоверхого монастыря. Раскопки 1949 г. [с. 321]
Вскоре были обнаружены спускающиеся вниз ступени вырубленной в плотном материковом лессе лестницы, не оставлявшей сомнений в том, что разведочный раскоп подвел нас прямо к входу в полуземляночного типа постройку домонгольского периода. Для раскрытия постройки площадь раскопа была утроена, После того как верхние, поздние напластования на всей этой площади были удалены, определились контуры прямоугольного в плане сооружения, от которого сохранилась углубленная в материк нижняя часть его (рис. 67), заполненная обвалами верхних наземных частейпостройкии гумусными отложениями, образовавшимися в период длительного запустения участка. По мере углубления раскопа находки разнообразных древних предметов становились все многочисленнее, а состав и характер их убеждал в том, что обнаружено еще одно прекрасно сохранившееся жилище полуземляночного типа конца XII-XIII вв дополняющее замечательный комплекс жилых и производственных сооружу вии, раскопанных на изучаемой территории в 1937, 1938, 1940 и 1948 гг. [М.К.Каргер. К истории древнерусского жилища. – КСИИМК, 1951, т. 38, стр. 3-11] [с. 321]
План жилища. Раскопки 1949 г. Разрезы жилища. Раскопки 1949 г.
Рис. 68. План жилища. Раскопки 1949 г. [с. 322] Рис. 69. Разрезы жилища. Раскопки 1949 г. [с. 323]
Полуземлянка 1949 г. состоит из двух примыкающих вплотную одно к другому помещений (рис. 68), пол которых находится на разных уровнях: в основном (южном) помещении – на глубине 3.36 м от уровня современной поверхности земли, а во втором (северном) – на глубине 3.10 м; разница в уровнях подов двух помещений представляет уступ в 0.26 м высотой (рис. 69). Так как контуры углубленной в грунт части постройки, как уже сказано выше, прослеживались на глубине около 2 м от современного уровня, а пол ее лежит на глубине 3.36-3.10 м, глубина подземной части постройки в главном помещении была 1.36 м, а во втором – 1.10 м. Обычная для известных нам киевских жилищ полуземляночного типа глубина заложения значительно меньше – 0.30, 0.50, 0.60 м.
Не вполне обычно для киевских жилищ XI-XIII вв. и соединение в постройке двух помещений с различными уровнями пола. Среди многочисленных киевских жилищ XI-XIII вв., раскопанных за последние два десятилетия, подобное сочетание двух помещений, вплотную примыкающих одно к другому, встречено лишь один раз в раскопках 1940 г., на участке, расположенном в ближайшем соседстве с полуземлянкой 1949 г. Однако в этом случае уро[с. 322]вень пола двух помещений был одинаковым. Из краткие записей в дневнике В.В.Хвойки (см. выше, стр. 291) явствует, что в его раскопках 1907-І908 гг. в усадьбе Петровского также попадались жилища, состоявшие из двух частей.
Необычность плана раскопанного в 1949 г. жилища вызывает естественное сомнение – являются ли обе части жилища одновременными. Еще в процессе раскопок вставал вопрос: не вырыта ли южная полуземлянка позднее северной и притом тогда, когда последняя уже была заброшена и засыпана? Судя по плану, такое предположение как будто бы имеет некоторое основание – южное помещение врезается частично в южную часть северного, и, следовательно, не исключено, что оба помещения были вырыты неодновременно: северное уже существовало, когда рыли углубленную часть южного. Гораздо важнее, однако, ответить на другой вопрос: при постройке южного помещения было ли включено существовавшее уже до этого северное помещение в новую постройку, как его составная часть, или же наткнувшись на развалины этого более древнего сооружения, с ним уже как с постройкой не считались?
Ответ на этот вопрос был подучен в результате изучения инвентаря, найденного в обеих частях постройки, и характера их заполнения. Заполнение южной части полуземлянки несколько отличалось от заполнения северной части, В первой было значительно больше остатков горелого дерева, во второй заполнение состояло в основном из плотно слежавшейся глины. По-видимому, конструкция кровли различных частей жилища была не вполне тождественна.
Инвентарь, лежавший под завалом обрушившихся наземных частей постройки, распределялся весьма неравномерно: большая часть описываемых ниже иаходок обнаружена в южной части жилища, однако по своему характеру они иичем не отличались от немногочисленных находок в северной части, в частности, на полу северного помещения было найдено и несколько хрустальных бус, основная масса которых была рассыпана на лестнице и по полу у нижней ступени в южной части жилища. [с. 323]
Сказанное позволяет утверждать, что южное и северное помещения, возникшие, по-видимому, не вполне одновременно, к моменту катастрофы существовали как части единой постройки и в одно и то же время были разрушены пожаром.
Прежде чем обратиться к изучению многочисленного и разнообразного инвентаря, найденного в заполнении углубленной части обоих помещений и особенно на полу первого из них, необходимо остановиться еще на некоторых конструктивных особенностях сооружения.
Северное помещение представляет в плане удлиненный прямоугольник (3.5:2.4 м) о несколько округленными углами; возможно, эта округленность непервоначальна и является результатом оплыва лессовых стенок полуземлянки. Во всех четырех углах северного помещения сохранились круглые ямы от вертикально стоявших столбов. Ямы в северо-восточном и юго-восточном углах имеют весьма значительный диаметр и глубину; наоборот, ямки в северо-западном и юго-западном углах значительно меньшего диаметра и неглубоки.
В северном помещении большая глубокая яма (глубина 0.45 м) находилась в юго-восточном углу, несколько меньшая по диаметру и глубине (глубина 0.29 м) – в северо-западном углу и совсем незначительного диаметра (глубина 0.11 м) – посредине северной стены. Северо-восточный угол северного помещения полностью разрушен поздней глубокой ямой. Вдоль западной половины северной стенки северного помещения сохранились еще четыре маленьких ямки, очевидно, с основной конструкцией полуземлянки не связанные.
В средней части обоих помещений ниже уровня пола были расположены еще по две округлых в плане ямы различного диаметра и глубины, с разнообразным заполнением. В одной из ям южного помещения, расположенной почти у южной стенки, был зарыт по горловину большой толстостенный красноглиняный сосуд.
Печь находилась, по-видимому, у западной стенки южного помещения, напротив входа. Здесь на лёссовой стенке сохранились куски обожженной докрасна глиняной обмазки. Внизу к обмазке прилипли угли. Здесь же и особенно в северо-западном углу был обнаружен завал брусковых кирпичей с продольными бороздками; вероятно, печь была не глинобитной, как обычно, а, подобно описанной ниже печи в большом жилище XIII в., раскопанном в 1946 г. на Б.Житомирской ул., сложена из брусковых кирпичей.
Возможно, что две небольшие круглые ямки от вертикально врытых столбиков, сохранившиеся в западной части южного помещения, были связаны также с печью. Никаких следов печи в северном помещении не обнаружено.
Вход в полуземлянку представляет собой несколько расширяющуюся книзу лестницу с вырубленными в плотном лёссе, хорошо сохранившимися четырьмя ступенями. Стенки жилища, пол его и ступени лестницы никаких следов глиняной обмазки не имеют. [с. 324]
Заполнение южного помещения полуземлянки состояло в основном из обвала сгоревшие деревянных наземных конструкций, в частности кровли, а также из завалов кусков глинобитных стен постройки, порой докрасна обожженых, порой превратившихся в плотную слежавшуюся глиняную массу. Особенно в большом количестве обуглившиеся обломки досок, балок, столбов лежали в нижних горизонтах и, в частности, на полу. Среди остатков сгоревших наземных частей постройки и особенно под ними на полу обнаружен подвергшийся действию огня разнообразный инвентарь, находившийся в жилище в момент катастрофы. По количеству и разнообразию находок полуземлянка 1949 г. может быть сопоставлена с “жилищем художника”, раскопанным в 1938 г. в нескольких сотнях метров от полуземлянки 1949 г.
Как почти во всех других жилищах, раскопанных в Киеве, инвентарь полуземлянки 1949 г. можно разделить на две группы: к первой относятся предметы, связанные с хозяйством и личным бытом обитателей полуземляночного жилища, ко второй – предметы, характеризующие их занятия.
К первой группе относятся прежде всего остатки разнообразной глиняной посуды, представленной как многочисленными обломками, так и несколькими целыми (или почти целыми) сосудами. Основную массу керамических изделий, находившихся в жилище, составляет кухонная посуда типичных для XII- XIII вв. форм. Это разного размера горшки с сильно отогнутыми венчиками, с одним или двумя ушками. По плечикам орнамент линейный, волнистый или в виде запятых. Почти целый горшок этого типа лежал на верхней ступеньке лестницы; второй, несколько большего размера, лежавший на поду, был разбит на мелкие куски, но при реставрации собран полностью.
Среди найденных на полу фрагментов было несколько черепков, покрытых зеленовато-желтой или зеленой поливой. Некоторые сосуды имели поливу лишь на внешней поверхности, но встречались сосуды и с двухсторонней поливой. Как и во многих других киевских жилищах XII-начала XIII в., в полуземлянке 1949 г. был найден фрагментарно сохранившийся бепоглиняный ковш.
К числу обычных для киевских жилищ XII-XIII вв. глиняных изделий нужно отнести большой, полностью сохранившийся толстостенный красноглиняный сосуд с широким низким горлом и двумя ушками. Сосуд был зарыт в землю. Горловина его находилась ниже уровня пола жилища и, по-видимому, прикрывалась доской иди плиткой. В раскопанных ранее жилищах нам уже несколько раз приходилось отмечать, что подобные сосуды, служившие для хранения зерновых запасов, стояли обычно в специально вырытом в поду жилища углублении. В таком положении сосуд этого типа, наполненный обгорелой пшеницей, был найден в “жилище художника” и в полуземлянке VII, раскопанных в 1938 г. на территории Михайловского монастыря.
Среди керамических находок в полуземлянке 1949 г. особого внимания заслуживает амфора. Большая часть обломков этого сосуда лежала на ступенях лестницы и отчасти на полу жилища у самой лестницы. Находка огромного количества бус возле черепков амфоры позволяет предположить, что в сосуда [с. 325] в момент пожара хранились бусы. Амфору удалось собрать почти полностью, за исключением днища и одной ручки. Она имеет яйцевидную форму, характерную для сосудов этого типа, распространенных в Поднепровье в XII-XIII вв. Поверхность ее покрыта неглубоким рифлением.
К числу керамических находок можно отнести также фрагмент половой майоликовой плитки, покрытой коричневой поливой; плитка несомненно происходит из какого-нибудь близ расположенного каменного здания и попала в жилище хотя и в древности, но случайно.
Наряду с глиняной посудой в жилище находились различные деревянные сосуды и ларпы, от которых сохранились лишь обуглившиеся кусочки дерева. Возле северного столба была найдена железная дужка от деревянного ведра. На полу лежали куски обуглившегося круглого плоского сосуда, наполненного зерном кодьзы. Сам сосуд сохранился очень плохо, но находившееся в нем зерно, превратившись под действием огня в обуглившуюся, плотно спекшуюся массу, позволило восстановить форму деревянного сосуда, в котором оно находилось.
Остатки обуглившихся зерен пшеницы встречались на полу порой весьма значительными скоплениями. По-видимому, хранившиеся в деревянных ларях запасы зерна, охваченные сначала пламенем пожара, потом под обвалом глинобитных стен жилища превратились в спекшиеся обуглившиеся массы.
Размол зерна производился тут же в жилище. Об этом свидетельствовала пара огромных каменных жерновов, лежавших в углу жилища, неподалеку от печи. Тут же были найдены обломки второй пары жерновов, значительно меньших по диаметру и по толщине.
Из других остатков пищи нужно отметить еще скопления рыбьих костей и чешуи.
Среди найденных предметов довольно значительное место принадлежит различным железным изделиям. В разных местах жилища найдено пять железных цилиндрических замков, ключ, нож, большое количество гвоздей, двузубая пешня (?) с поперечной круглой втулкой, кольцо и ряд бесформенных в результате коррозии предметов неизвестного назначения.
В жилище находилось немало изделий из бронзы, свинца и олова: две бронзовые круглые чашечки неизвестного назначения, бронзовая ручка от какого-то ларца (?), оловянная круглая ажурная подвеска, о крестом в середине. Кроме того, на полу найдено много расплавившихся от действия огня или испорченных коррозией бесформенных свинцовых, оловянных и бронзовых предметов.
К числу предметов личного имущества обитателей жилища нужно отнести, кроме перечисленных выше, фрагменты стеклянных витых и гладких браслетов и набор из 25 астрагалов для игры, о широком распространении которой в Киевской Руси с Х в. свидетельствуют находки наборов астрагалов, нередко украшенных разнообразными гравированными рисунками, в богатых погребениях, в жилищах и в культурных слоях древнерусских городов Х- XIII вв. [с. 326]
В верхних горизонтах заполнения полуземлянки были обнаружены золотая трехбусинная серьга и серебряная монетная гривна киевского типа. Трудно оказать, при каких обстоятельствах попали сюда эти драгоценные вещи.
Все перечисленные выше разнообразные предметы, найденные в заполнении углубленной части полуземлянки и непосредственно на полу ее, относятся к числу широко распространенных в Киеве и других городах Среднего Поднепровья изделий, вырабатывавшихся в XI-XIII вв. многочисленными городскими ремесленниками. Некоторые типы предметов (корчага, сосуд для хранения верна, белоглиняный ковш, сереоряная гривна) свидетельствуют о близости даты жилища скорее к концу этого периода (XII-начало XIII в.), чем к началу его. Найденная в завале постройки медная византийская монета VIII в. не связана со временем существования жилища.
Весь перечисленный выше инвентарь, находившийся в жилище к моменту его гибели, относится к числу предметов, связанных с бытовыми нуждами обитателей жилища.
Значение полуземлянки 1949 г., однако, не исчерпывается вышеизложенным. Предметы, характеризующие быт ее обитателей, описанные выше, отнюдь не исчерпывают всего комплекса находок. На ступенях лестницы и на полу жилища возле лестницы найдено 1339 бус различного размера и формы; из них 1274 из горного хрусталя и 65 из сердолика.
Как уже отмечалось выше, судя но обстоятельствам находки, бусы перед гибелью жилища, но-видимому, находились в корчаге. Выбегавший в спешке из горевшего жилища владелец в качестве самой драгоценной части своего имущества, вероятно, захватил с собой корчагу с бусами. Ои был уже на верхней ступени лестницы, когда корчага вывалилась у него из рук и разбилась на мелкие куски. Около полуторы тысячи бус рассыпались по лестнице. Может быть, лишь в овальном днище корчаги удалось вынести какую-то часть драгоценных изделий (напомним, что дна амфоры в жилище не оказалось).
Как попали полторы тысячи хрустальных бус в убогое жилище киевского горожанина XIII в.? Не может быть и речи, что полторы тысячи бус составляли какое-то ожерелье. Из такого количества, учитывая известные нам по погребениям этой поры наборы [М.К.Каргер. Археологические исследования древнего Киева, стр. 211 и рис. 151], можно изготовить сотню, а то и две небогатых ожерелий.
Среди находок в жилище нет заготовок, не найдено здесь и запасов сырья, как это было в “жилище художника”, раскопанном в 1938 г., где наряду с готовой продукцией (янтарные бусы, крестики) было много заготовок, брака и значительный запас кусков необработанного янтаря [М.К.Каргер. Землянка-мастерская киевского художника XIII в., стр. 13-14]. В жилище не было найдено каких-либо инструментов, связанных с производством бус из горных пород. Обращает, однако, внимание значительное количество различных бру[с. 327]сков для точки или шлифовки. Не являются ли эти шлифовальные бруски остатками несложного инструментария, которым пользовались в древности для производства бус? Нельзя не обратить также внимания на то, что некоторые бусины, сверлившиеся с двух концов, не просверлены насквозь, следовательно, недоделаны и к употреблению еще не годны. Некоторые бусины расколоты пополам.
В том же жилище были найдены четыре свинцовые гирьки с различными знаками и бронзовая чашечка от весов.
Раскопки 1946 г. Жилище 1
Исключительный интерес для изучения киевских городских жилищ имеют две полуземляночного типа постройки, открытые раскопками Киевской археологической экспедиции в 1946 г. во дворе д. 4 по Б.Житомирской ул.
Раскопки, проведенные на двух почти смежных участках общей площадью в 104 кв.м, позволили обнаружить отлично сохранившийся уголок древнего города (рис. 70 и табл. XXXVII) [М.К.Каргер. 1) Розкопки у Києві в 1946 р. – Археологічні пам’ятки УРСР, т. I, Київ, 1948, стр. 7-20; 2) Киевская экспедиция (1946 г.). – КСИИМК, XXI, 1947, стр. 38-40; 3) Археологические исследования древнего Киева, стр. 167-193]. Верхние слои на всем раскопанном участке были насыщены различными остатками XIX-XX вв. Лишь в виде исключения попадались предметы XVII-XVIII вв. и еще реже – отдельные находки домонгольского времени. Но уже на глубине 1.10-1.15 м начался слой, состоявший в основном из остатков строительных материалов домонголъской эпохи – обломков кирпичей, цемянки, фрагментов фресок, поливных половых плиток и пр. В этом же сдое были найдены обломки медного колокола, части бронзового хороса, каменная литейная формочка для отливки двух различных по рисунку колтов.
План жилищ І и ІІ. Б.Житомирская ул.,… Разрезы жилища I. Раскопки 1946 г.
Рис. 70. План жилищ І и ІІ. Б.Житомирская ул., д. 4. Раскопки 1946 г. [с. 329] Рис. 71. Разрезы жилища I. Раскопки 1946 г. [с. 331]
Ниже этого завала, на глубине 1.30 м, обнаружилось значительное скопление человеческих скелетов, лежавших нередко в два-три-четыре слоя один над другим. Некоторые скелеты лежали ничком, нередко с широко раскинутыми руками и ногами. Скелеты лежали в завале обгорелого дерева и пережженной глины. Расчистка этого завала позволила обнаружить отлично сохранившиеся остатки жилища полуземляночного типа (жилище I), нижняя часть которого представляла вырытую в материке прямоугольную выемку глубиной до 0.60- 0.70 м. Верхний край стенок углубленной части жилища был обнаружен в материковом лёссе, на глубине 1.50-1.60 м от современной поверхности (рис. 71). Стенки, вырубленные в плотном лёссе, хорошо прослеживались уже в верхних частях, а глубже сохранность их была еще лучше. Стенки были облицованы толстыми и широкими досками, концы которых, по-видимому, были врублены в пазы вертикальных столбов, стоявших в углах жилища. Во всех четырех углах были обнаружены круглые ямы с остатками этих столбов (рис. 70) [яма в южном углу жилища имела глубину 0.40 м при диаметре 0.30 м, в северном углу (за печью) – 0.45м при диаметре 0.28 м, в западном углу – 0.45 м при диаметре 0.32 м, в восточном – 0.40 м при диаметре 0.35 м]. [с. 328]
Доски, которыми были облицованы стены, лежали параллельно земляным стенкам выемки, на расстоянии 0.10-0.20 м от них. Образующаяся при этом щель засыпалась землей. Верхний край юго-восточной стенки обнаружен на глубине 1.60 м от дневной поверхности. Стенка сохранилась на глубину до 0.60-0.70 м; возможно, что первоначальная глубина подземной части жилища была несколько большей. Длина юго-восточной стенки 4.40 м. Вдоль нее сохранились in situ три обгорелых доски, одна над другой; в большом количестве обломки обгорелых досок лежали вдоль стены. Под нижней доской, на расстоянии 1.00 м от южного углового столба, при зачистке пола была обнаружена круглая яма (диаметр 0.26 м, глубина 0.55 м) с истлевшими, но не обгоревшими остатками вертикально стоявшего столба. Яма эта, однако, была перекрыта глиняным полом, поэтому рассматривать столб как элемент конструкции жилища было невозможно. Назначение этого столба стало понятно лишь после углубления раскопок ниже уровня пола жилища (см. далее).
Параллельная юго-восточной северо-западная стенка была обнаружена на глубине 1.50 м от дневной поверхности и прослеживалась на глубину до 0.70 м. ‘Вдоль нее также лежали обгорелые доски, представлявшие деревянную обшивку углубленной части жилища. Длина стенки 4.20 м.
Юго-западная стенка жилища, перпендикулярная выше описанным юго-восточной и северо-западной стенкам, также вырезана в материковом лёссе, но она имела одну особенность, значение которой первоначально понять не удалось. Стенка эта в средней части делает какой-то прямоугольный выступ, образующий пятый угол (рис. 70). В этом углу была обнаружена круглая яма диаметром 0.25 м, глубиной 0.65 м. В засыпи этой ямы наблюдались следы вертикально поставленного деревянного столба. Следует подчеркнуть, что угол этот образуется лишь лёссовыми стенками землянки, доски обшивки, расположенные вдоль юго-западной стенки, лежат параллельно основному направлению стены и выступа не имеют. Смысл этой особенности раскрылся несколько позже и будет разъяснен ниже.
Северо-восточная стенка прослеживалась в материковом лёссе на протяжении 2.15 м от восточного угла землянки; дальше эта стенка прерывалась какой-то нишей. Ниша эта представляла две параллельные стенки, обмазанные обожженной глиной. Расстояние между стенками 0.65 м, длина их прослеживалась на протяжении 0.45-0.50 м, сохранились они на высоту 0.35-0.40 м. Продолжение этих стенок обнаружить не удалось; не сохранилась и задняя стенка этой ниши. В заполнении этой нити обнаружено значительное количество фрагментов керамики, обгорелое зерно, два железных замка, часть железной оковки заступа. На дне ниши, обмазанном обожженной глиной, ямка почти прямоугольной формы с несколько округленными углами (0.40:0.30 м, глубина 0.35 м). Стенки и дно ямы сильно обожжены. Северная половина северо-восточной стены была вырыта не в материке, а в засыпке ранее существовавшей здесь ямы.
Жилище I. План и разрез печи. Раскопки… Жилище I. Печь. Раскопки 1946 г.
Рис. 72. Жилище I. План и разрез печи. Раскопки 1946 г. [с. 332] Рис. 73. Жилище I. Печь. Раскопки 1946 г. [с. 333]
В северном углу жилища находится отлично сохранившаяся печь, почти круглая в плане, лишь несколько усеченная со стороны устья (рис. 72). Под печи [с. 330] поднят над уровнем пола жилища на 0.10-0.15 м и выступает несколько вперед перед устьем, образуя как бы приступок (шесток). Печь сложена из кирпича, имеющего форму продолговатых брусков, па постельной части которых встречаются неглубокие и очень слабо выраженные борозды (вдоль кирпича) (рис. 73).
Свод печи имеет полусферическую форму. Стенки сохранились на высоту от уровня пода до 0.57 м. Диаметр печи 1.40 м, ширина пода 1.25, толщина стенок 0.15 м. В кладке сохранилось пять рядов кирпича. Ввиду того, что верхяя часть свода печи была разрушена, наличие (или отсутствие) дымохода установить невозможно. Кирпичи сложены на глине. Использованы в кладке как целые кирпичи, так и бой (половинки). Наружная поверхность печи гладко обмазана глиной и хорошо обожжена. На внутренней поверхности обмазка не сохранилась. Под печи глиняный, сильно обожжен и местами имеет трещины. Толщина глиняной обмазки 0.03 м. [с. 331]
У северо-западной стенки жилища, на расстоянии 2.60 м от западного угла, обнаружилась небольшая ямка (0.10:0.10 м), прямоугольная в плане на уровне пола и круглая в глубине. Ямка эта находится у печи и, по-видимому, связана с ней. В средней части жилища, к югу от печи, под мощным завалом обгоревших деревянных досок и балок, упавших сверху, была расчищена яма, углублявшаяся под пол на 0.65-0.70 м. Ввиду полного разрушения стенок ямы, очертания ее не имели правильной формы.
Вся площадь жилища была завалена обгорелыми обломками деревянных частей постройки, обрушившихся при пожаре, и мощным пластом обгоревшей до красно-кирпичного цвета глины, из которой были, по-видимому, сделаны стены наземной части жилища. Особенно много обгорелого дерева и глины лежало вдоль стен (табл. XXXVIII).
Под этим завалом, на полу жилища или незначительно выше его, среди обгорелых деревянных обломков и обожженной глины, обнаружен разнообразный инвентарь, находившийся в жилище в момент катастрофы. Глиняная посуда, представленная в жилище как многочисленными фрагментами, так и целыми сосудами, принадлежит к широко распространенным в Киеве керамическим типам. Вся посуда сделана на гончарном круге. По форме большая часть фрагментов относится к типу горшков с отогнутым венчиком, покрытых в верхней [с. 332] части волнистым или линейным орнаментом; распространен также орнамент в виде запятых. Хорошо сохранившийся экземпляр этого типа посуды был найден у самого устья печи. Внутри горшка сохранились обгорелые зерна проса. Подле него, также у устья печи, был найден целый глиняный высокий кувшин, по форме близкий к типу сосудов, известных под названием “амфорок киевского типа”, широко распространенных среди находок на городищах Среднего Поднепровья XII-XIII вв.
Наряду с черной и серой кухонной посудой в жилище найдены также многочисленные фрагменты красногдиняной амфорной керамики отличного обжига.
К числу характерных для этого же периода находок нужно отнести также фрагменты стеклянных витых браслетов, шиферное пряслице, несколько железных трубчатых замков и два экземпляра железных оковок заступов, совершенно аналогичных по своей форме заступам, найденным на дне тайника, засыпанного в декабре 1240 г. под развалинами Десятинной церкви [М.К.Каргер. Тайник под развалинами Десятинной церкви. – КСИИМК, X, 1941, рис. 27; см. также главу “Киев и монгольское нашествие” (стр. 501-502 настоящего исследования)]. [с. 333]
Среди вещей, характерных для домонгольского Киева, необходимо, кроме того, отметить находку отлично сохранившегося медного энколпиона с черновыми изображениями и несколько хрустальных шаровидных бус.
Большой интерес представляют многочисленные находки обгорелых зерен различных злаков (пшеница, просо, горох и др.), запасы которых хранились, по-видимому, в большом деревянном ларе. Днище этого ларя (1.60:1.60 м), состоявшее из восьми обгорелых плах разной ширины и одной поперечной балки (шириной 0.08 м), было обнаружено в восточном углу жилища. На днище ларя и в особенности в щелях между плахами и были найдены зерна различных злаков.
В том же углу жилища были обнаружены железные угловые оковки небольшого деревянного ларца и его обгорелые стенки, тут же лежали фрагменты обгорелых тканей нескольких видов. Обгорелые ткани и зерна были разбросаны также и по всей остальной площади жилища, в частности, грубая обгоревшая ткань была найдена возле печи.
К числу деревянных предметов, находившихся в жилище, нужно отнести фрагмент небольшого деревянного сосуда с остатками обгорелого зерна на дне, обломки ведра с железными обручами и дужкой и сундук, от которого сохранились лишь железные угольники и оковка с частями обгоревшего дерева.
Среди многочисленных остатков железных вещей следует упомянуть так называемый “чеснок”, дверную накладку (пробой), фрагменты цепи и кусок волоченой проволоки.
На полу жилища были найдены обгорелые кости кота. Полный обгоревший скелет кота был обнаружен под развалинами описанного выше “жилища художника”, раскопанного в 1938 г. на территории Михайловского Златоверхого монастыря.
Пол жилища ровный, обмазан глиной, степень его обжига различна; по-видимому, местами пол подвергся действию сильного огня во время пожара. Следов разновременных подмазок на полу не установлено. Толщина слоя глиняной обмазки в среднем 0.10 м, она лежит непосредственно на светлом материковом лессе.
После окончательной зачистки пола и фиксации всех остатков деревянных конструкций, обгорелое дерево и глиняная обмазка пола были удалены. Как только после удаления глиняной обмазки пола открылся подстилавший его светлый материковый лёсс, стало ясно, что раскопанное жилище было выстроено не на пустом, нетронутом месте. В плотном светлом материковом лессе обнаружилось четко оконтуренное большое прямоугольное, почти квадратное в плане пятно. Заполнение в пределах этого пятна состояло из более рыхлого и более темного по сравнению с материковым лёссом культурного слоя.
Помещение со столбовой конструкцией…
Рис. 74. Помещение со столбовой конструкцией под полом жилища I. Раскопки 1946 г. [с. 335]
По удалении заполнения открылось почти квадратное углубление, стенки которого были ориентированы точно по странам света (рис. 74). Южная, восточная и западная стенки имели длину 2.60 м, северная 2.68 м, глубина 0.25 – 0.35 м. По углам этого углубления выявлены круглые в плане ямы от верти[с. 334]кально врытых столбов (диаметр 0.30-0.35 м). При этом выяснилось, что яма от столба, обнаруженная у юго-восточной стенки верхнего жилища, на расстоянии 1 м от западного угла, представляла собой несомненно остаток юго-восточного углового столба этого нижележащего сооружения. Рыхлое заполнение ямы, образовавшееся от сгнившего основания столба, послужило причиной того, что глиняная обмазка пола вышележащего жилища обрушилась в эту старую яму нижнего сооружения.
Только теперь стало понятно, что прямоугольный выступ, который, как отмечено выше, прерывал прямую линию юго-западной земляной стенки верхнего жилища, представлял не что иное, как юго-западный угол вырытого значительно раньше прямоугольного сооружения, к моменту постройки нового жилища уже разрушенного. Остатки круглого столба в углу этого выступа, обнаруженные еще при зачистке пола верхнего жилища, принадлежали также не вновь сооруженному жилищу, а тому, развалины которого были в это время уже засыпаны.
В средней части южной и северной стен нижнего сооружения были обнаружены несколько меньшего диаметра (0.30 м) круглые ямки от вертикальных столбов, по-видимому, поддерживавших двускатную кровлю этого сооружения. Глубина всех шести ям от столбов почти одинакова (0.30-0.45 м). [с. 335]
Культурный слой, заполнявший прямоугольное углубление не был столь насыщен, как заполнение вышележащей полуземлянки, и существенно отличался от него по составу находок. Прежде всего в заполнении нижнего сооружения совершенно не встречались остатки обожженного дерева, составлявшего в верхнем жилище основную массу заполнения. Отличен и состав инвентаря, правда, сравнительно немногочисленного.
На полу сооружения было найдено большое количество крупных фрагментов от двух иди трех красноглиняных амфор, несколько фрагментов керамики, покрытой поливой – зеленой на внешней поверхности и зеленой с желтоватыми разводами на внутренних стенках сосуда. Большой интерес представляет находка на поду этого сооружения вислой свинцовой печати.
Общий характер сооружения, вырытого в материке, размеры его и особенно остатки конструкции в виде четырех угловых столбов и двух средних, по-видимому, поддерживавших двускатную крышу этой постройки, не оставляют сомнений в том, что перед нами тоже полуземляночного типа жилище, существовавшее, судя по его составу инвентаря, в несколько более раннюю пору исторической жизни Киева и разрушенное до постройки жилища, подробно описанного выше. В отличие от последнего более древнее жилище не имело (или не сохранило) печи. Если terminus ante quem разрушения этого нижнего жилища определяется датой иостройки верхнего жилища, то совершенно неожиданно заключительная фаза раскопок позволила установить и terminus post quem для его постройки.
После снятия глиняной обмазки пода на всей площади верхнего жилища, в углу, образуемом северо-западной стеной и печью, в светлом материковом лёссе, на глубине 2.25 м от дневной поверхности выявилось прямоугольное пятно с более рыхлым и более темным по цвету заполнением. Этот же характер грунта прослеживался и в профиле северо-западной земляной стенки землянки, над пятном, причем в полном соответствии с границами пятна, которые выявились в плане.
Расчистка этого пятна привела к обнаружению парного погребения в срубе. Характер погребального сооружения и богатый инвентарь, найденный в нем, позволили отнести это погребение к составу грандиозного языческого некрополя IX-Х вв., располагавшегося за рвом Киевского городища довладимировой поры [М.К.Каргер. 1) Дофеодальиый период истории Киева по археологическим данным. – КСИИМК, 1,1939, стр. 9-10; 2) Погребение киевского дружинника Х в. – КСИИМК, V, 1940, стр. 70-82; 3) К вопросу о Киеве в VIII-IX вв. – КСИИМК, VI, 1940, стр. 61-66. См. также главу III настоящего исследования].
Выше уже говорилось, что как валы и рвы городища, так и расположенный за ними языческий некрополь, были уничтожены Владимиром Святославичем, значительно расширившим границы города. Над древним некрополем IX-Х вв. в конце Х-начале XI в. вырос новый город, в центре которого была в 989 г. заложена Десятинная церковь. [с. 336]
Раскопки 1946 г. Жилище 2
Разрез жилища II. Раскопки 1946 г.
Рис. 75. Разрез жилища II. Раскопки 1946 г. [с. 337]
На расстоянии 7 м к юго-западу от юго-западной стенки вышеописанного жилища I было раскрыто жилище II, близкое по типу к жилищу I, но в то же время отличавшееся от него некоторыми существенными чертами своего устройства (рис. 70). Сохранившаяся нижняя часть жилища II также представляла вырытое в материковом лёссе прямоугольное углубление, стенки которого удалось проследить на высоту 0.65-0.75 м от пола жилища (рис. 75). Вырубленные в плотном лёссе стенки отчетливо выявлялись при зачистке, хотя они не были ни обмазаны глиной, как это практиковалось во многих известных вам киевских жилищах этого типа, ни обложены деревом, как это было в жилище I. Остатки обгорелых деревянных досок были, правда, встречены и здесь, до в весьма небольшом количестве; по-видимому, это были обломки перекрытий или верхних наземных частей постройки. К числу последних, без сомнения, нужно отнести найденные обломки дерева с кусками глиняной обмазки.
В южном углу жилища была обнаружена круглая яма с остатками вертикально стоявшего в ней столба. Остатки второго столба в круглой яме сохранились также в пентре жилища. Столб стоял вплотную у самой стенки печи. Затрудняемся решить, составлял ли этот столб часть конструкции перекрытия жилища, или же он связан с каким-либо подсобным устройством падатей и т.п. Судя по диаметру столба, не уступающему угловому столбу, и одинаковой глубине ям, более правдоподобным представляется первое решение.
Контур углубленной части жилища сохранился не полностью (табл. XXXIX). Хорошо сохранилась лишь юго-восточная стенка жилища и почти полностью перпендикулярная к ней северо-восточная. Юго-западная стенка сохранилась лишь в южной своей половине, северная половина ее, так же как и вся северозападная стенка, разрушены поздними глубокими ямами XIX в.
Воя северо-западная часть жилища прорезана глубоким погребом XIX в. с хорошо сохранившимися тремя большими вертикальными столбами (рис. 70). Глубокая поздняя яма прорезала и северную половину юго-западной стенки, разрушив заднюю (юго-западную) стенку печи. Несмотря на эти поздние разрушения, отличная сохранность всех других, не затронутых этими глубокими ямами частей жилища, позволяет реконструировать план жилища почти полностью. [с. 337]
Северная часть северо-восточной стенки обрезана поздней ямой почти у самого угла (северного) жилища, как это удалось проследить по хорошо сохранившемуся в этом месте глинобитному полу, границы которого позволили установить с полной несомненностью первоначальную длину северо-восточной стенки.
Хорошо сохранившаяся часть печи в западном углу жилища позволила подтвердить это наблюдение.
Жилище II имело почти квадратный план (3.00:3.15 м), было ориентировано совершенно аналогично жилищу I; северо-западная стенка жилища ІІ расположена на одной линии с северо-западной стенкой жилища I.
В западном углу жилища сохранилась большая глинобитная печь, круглая в плане, имевшая полусферическую форму. Печь была обращена устьем к северо-восточной стенке жилища. Задняя юго-западная стенка печи, как уже сказано выше, срезана поздней ямой. Глубокий погреб, разрушивший северо-западную стенку жилища, послужил впоследствии причиной оползня и северозападной половины печи, сильно накренившейся в сторону погреба, хотя и не обрушившейся туда целиком. Под печи не только получил сильный уклон в сторону ямы, но и глубокий разрыв почти по середине печи. Значительно сползла вниз и накренилась северо-западная половина свода.
Несмотря на эти разрушения, первоначальную форму и конструкцию печи удалось восстановить почти полностью (табл. XXXIX). Подобно многочисленным аналогичным печам, известным в ряде киевских построек XI – XIII вв., печь жилища II была сооружена на невысокой площадке невырубленного материкового лёсса и представляла глинобитную конструкцию с деревянным каркасом. Каркас этот, состоявший из тонких выгнутых прутьев, впоследствии выгорел, но прослеживался на внутренней поверхности свода печи в виде желобков-каннелюр, охватывавших всю внутреннюю поверхность печи. К сожалению, как и во всех подобных более ранних находках, обрушившаяся верхняя часть свода не позволила и в этом случае установить наличие или отсутствие дымохода.
Несмотря на оползень и разрывы, отлично сохранился сильно обожженный, совершенно гладкий под печи. Под глиняной обмазкой пода обнаружена выкладка из обломков керамики. Все сохранившиеся там фрагменты представляют образцы типичной киевской посуды, сделанной на гончарном круге с сильно отогнутыми венчиками, с характерным линейным и волнистым орнаментом. Многочисленные керамические находки на полу жилища почти ве отличались по своим типам от этих фрагментов. Погребом, разрушившим северо-западную часть жилища, было сильно повреждено устье печи, вследствие чего устройство его проследить полностью не удалось.
Очень хорошо сохранился глиняный под жилища, неоднократно (до четырех-пяти раз) наново подмазанный ровными слоями глины. Под полом у печи была обнаружена большая яма (глубиной 0.50-0.60 м), заполненная углем, золой и отбросами пищи. Дно этой ямы также неоднократно подмазывали [с. 338] глиной. Ввиду разрушенности стенок этой ямы, первоначальную форму ее установить невозможно.
В отличие от жилища I, где не удалось обнаружить никаких признаков входа, в жилище II таковой хорошо прослеживался в северной части северовосточной стенки в виде спуска сверху до уровня пола. Никаких ступеней не сохранилось. Необходимо отметить, что вход этот оказался сплошь заваленным обломками плоского, квадратного по форме кирпича древнейшего типа (X в.) и большими кусками шифера; тут же было найдено несколько фрагментов фресок. Как и многочисленные другие находки древних строительных материалов на изучаемой территории, эти находки, не связанные с жизнью самого жилища, свидетельствуют о близости развалин древнего каменного сооружения домонгольского периода.
Пол жилища был усеян многочисленными предметами, несомненно составлявшими инвентарь владельца жилища накануне катастрофы, послужившей причиной гибели не только жилища, но и его владельца. Степень сохранности обнаруженного в жилище инвентаря различна. Общий характер находок не только не оставляет сомнений в отношении их хронологической атрибуции, но и благодаря своеобразности подбора всего комплекса позволяет высказать некоторые предположения о социальном облике владельца жилища. Основини датирующим материалом и здесь являются многочисленные керамические фрагменты и один целый глиняный горшок, украшенный орнаментом в виде запятых и имеющий клеймо на донце. Гончарные клейма на донцах встречены в жилище II и на ряде фрагментов. Наряду с типичной кухонной посудой найдены многочисленные обломки большого толстостенного сосуда для хранения верна и красноглиняных амфор. Общий характер керамических находок в жилище II совершенно тождествен составу находок жилища I.
Характерной особенностью инвентаря жилища II является обилие разнообразных железных изделий. Среди железных вещей, обнаруженных на полу жилища, многие предметы ввиду их крайней разрушенности в результате действия огня и коррозии, к сожалению, не поддаются определению. К числу их относятся изогнутая железная полоса, которая первоначально была принята за обломок меча, что при более тщательном рассмотрении не подтвердилось, и совершенно аморфные обломки железных изделий. Наряду с этим ряд железных вещей сохранился вполне удовлетворительно. К их числу относятся две косы, серп, безмен, замок, цепь от конских пут, долото, сверло, несколько ножей, стрелы. Обилия этих разнообразных по назначению железных предметов, может быть, было бы недостаточно для того, чтобы решить, что хозяин жилища-мастерской был кузнец, если бы наряду с этими вещами как в самом жилище, так и особенно за его северо-восточной стенкой (у входа) не было обнаружено большого количества криц и шлаков.
Кроме железных вещей, в жилище найдены разнообразные предметы, часть которых может быть связана не столько с производством, сколько с собственными нуждами хозяина: бронзовые чашки весов, свинцовые и глиняные гру[с. 339]зила, два каменных жернова, а также многочисленные кости животных и рыб.
Оба жилища по своему характеру относятся к широко распространенному в Киевской Руси типу полуземляночных построек с глинобитными стенами, возводившимися над вырезанным в материке прямоугольным углублением. Одно из жилищ было несколько больше по площади, чем второе, представляя сравнительно большую среди известных доныне киевских жилищ постройку.
В отличие от последних это жилище имело не глиняную, как обычно, а кирпичную печь, хотя и повторявшую по форме типичную для этого времени глинобитную печь с полусферическим сводом. Жилища, безусловно связанные между собой, расположены в нескольких метрах одно от другого на одной прямой линии и имеют одинаковую ориентировку.
Не вызывает никаких сомнений датировка всего комплекса инвентаря, найденного в обоих жилищах. Все находки в землянках относятся к широко распространенным в XII-XIII вв. в Киеве и в других городах Киевской земли типам вещей, что позволяет определить и дату обоих раскопанных жилищ в этих же пределах.
Состав инвентаря обоих жилищ и особенно обстоятельства гибели их в стихийном пожаре, сопровождавшемся ожесточенным сражением, результатом которого были груды скелетов в развалинах жилища I и костяки двух людей, спрятавшихся в печи жилища II, – все это позволило связать разрушение описанных жилищ с трагическими событиями разгрома Киева татаро-монгольскими полчищами в декабре 1240 г. [М.К.Каргер. Киев и монгольское завоевание. – СА, XI, 1949, стр. 67-72; см. также главу IX настоящего исследования]
Раскопки 1948 – 49 гг.
План раскопок 1948 – 1949 гг. в…
Рис. 76. План раскопок 1948 – 1949 гг. в усадьбе Киевского исторического музея. [с. 341]
Раскопки Киевской археологической экспедиции 1948-1949 гг. дали новые ценные материалы для характеристики киевского жилища домонгольской поры. Наряду с раскопками в усадьбе Михайловского Златоверхого монастыря, приведшими в 1949 г. к открытию описанного выше “жилища с бусами”, экспедиция вновь развернула прерванные войной и временной оккупацией Киева раскопки па территории древнейшей части Киева. Территория бывших усадеб Петровского и Десятинной церкви (позже усадьба Художественной школы) в 1945 г. была передана Киевскому государственному историческому музею в качестве исторического заповедника. Одной из важнейших очередных задач в деле организации заповедника было завершение археологического исследования его территории.
Раскоп был заложен на небольшом участке между двумя жилыми домами в южной части усадьбы Исторического музея (рис. 76).
Ничтожная площадь, доступная для раскопок, при весьма значительной глубине культурных напластований очень затрудняла работу. Однако, несмотря на это, раскопки (общая площадь их всего 32 кв.м) дали новые материалы [с. 340] для характеристики этого наиболее насыщенного древними памятниками района Верхнего Киева [М.К.Каргер. Розкопки на садибі Київського історичного музею. – Археологічні пам’ятки УРСР, т. 3, Київ, 1952, стр. 5-10].
Раскоп 1948 г. Профили Раскоп 1948 г. Разрез
Рис. 77. Раскоп 1948 г. Профили. [с. 342] Рис. 78. Раскоп 1948 г. Разрез. [с. 343]
Раскопанный участок по сравнению с другими участками заповедника, подвергавшимися в различное время археологическим исследованиям, отличался исключительно четкой неперебитой стратиграфией (рис. 77, 78), обещавшей хорошую сохранность глубоко лежавших, не тронутых в позднее время древних пластов. Уже на весьма небольшой глубине (0.50-0.70 м) лежал мощный гумусаый сдой толщиной до 0.4-0.5 м, насыщенный строительными остатками какой-то весьма древней постройки. Обломки плоских, очень тонких плинф, куски известкового раствора с примесью толченого кирпича (пемянки), обломки шиферных плит, обломки круглых оконных стекол с загнутыми бортиками и многочисленные фрагменты штукатурки, покрытой фресковой росписью, найденные в этом сдое, не оставляли сомнений в глубокой древности здания, из которого они происходили.
План жилища. Раскопки 1948 г.
Рис. 79. План жилища. Раскопки 1948 г. [с. 345]
Первоначально казалось, что этот насыщенный древними строительными остатками сдой сигнализирует о близости развалин какой-то каменной, богато украшенной постройки. Однако на глубине 1.2-1.3 м от уровня современной поверхности этот слой кончился. Ниже, очень четко отделяясь от этого слоя со строительными остатками, лежал черный жирный гумусний слой, содержавший довольно многочисленные обломки древней керамики, стеклянных браслетов, шиферные пряслица и другие предметы, характерные для домонгольского [с. 343] периода. Толщина этого слоя достигала 1.30-1.45 м. В нижних горизонтах количество находок увеличивалось. На глубине 1.95-2.60 м обнаружено четыре поздних погребения с очень скудным инвентарем, относящихся, по-видимому, к послемонгольскому времени. На глубине 2.50-2.70 м в материковом лёссе четко прослеживались очертания прямоугольного в плане жилища полуземдя-ночного типа (рис. 79). Стеики его местами сохраняли значительные следы глиняной обожженной обмазки. Пол жилища был плотно утоптан и также имел следы обжига, однако глиняной обмазки на нем не было.
Вдоль северо-восточной стенки обнаружены три ямы от вертикально стоявших столбов с остатками истлевшего дерева; две из них были расположены в углах, третья почти посредине стены. Глубина ям от уровня пола жилища 0.12, 0.08, 0.15 м. Столбы расположены не у самой стенки, а на расстоянии 0.30-0.40 м от нее. Такая же яма от столба была обнаружена и в южном углу жилища. Стены полуземлянки в этом углу сохранили остатки толстого сдоя сильно обожженной глиняной обмазки. В южном углу жилища, по-видимому, находилась глинобитная печь, от которой, однако, сохранился лишь завал обожженной глины и много золы. Перед печью в поду была припечная яма для золы. На полу, особенно в восточном углу жилища, найдено значительное количество обгорелого дерева – очевидно, остатки перекрытия.
По своему типу и размерам открытая в 1948 г. постройка ближайшим образом напоминает описанные выше жилища полуземляночного типа, раскопанные на территории Михайловского Златоверхого монастыря.
В заполнении углубленной части полуземлянки, по преимуществу в нижних слоях этого заполнения и особенно на полу, было найдено весьма значительное количество разнообразных предметов, позволяющих понять, что полуземлянка 1948 г. была, как и большинство подобных сооружений, ранее раскопанных в различных районах древнего Киева, не только жилищем, но и ремесленной мастерской.
Инвентарь, найденный в полуземлянке, также распадается на две группы, К первой относятся предметы личного быта владельца постройки, служившей, как только что сказано, его жилищем, ко второй – предметы, связанные с ремесленным производством: орудия производства, различные отходы производства, отчасти готовая продукция.
К первой группе нужно отнести прежде всего многочисленные фрагменты керамики, в основном обломки кухонной и столовой посуды, типы и керамические особенности которой полностью повторяют широко распространенную в Киеве XII-XIII вв. глиняную посуду. Большая часть керамических находок представляет обломки горшков с сильно отогнутым венчиком, украшенных по плечикам линейным орнаментом, ниже которого расположены небольшие углубления в виде запятых. На донцах этих горшков нередки клейма. На внутренней поверхности стенок этого типа посуды следы запекшейся пищи; внешняя поверхность обычно сильно закопчена. [с. 344]
Как и во многие других киевских жилищах этой поры, на полу жилища были найдены обломки раздавленного большого толстостенного сосуда с довольно широким горлом и низкой шейкой, по-видимому, и здесь служившего в качестве хранилища запасов зерна. К распространенному в киевской керамике XII-XIII вв. типу посуды относится найденный в землянке белоглиняный плоский ковш с сильно выступающей ручкой. Обломки красноглиняных амфор были немногочисленны.
Вновь найдены образцы местной поливной посуды, покрытой с двух сторон светло-желтой, несколько зеленоватой поливой, а также сравнительно редко встречающиеся образцы глиняной посуды с росписью.
К числу предметов личного обихода владельца нужно отнести также обломки глиняных светильников, железную дужку от деревянного ведра, железные ножи и гвозди, обуглившиеся обломки какого-то деревянного сосуда с остатками перегоревшей муки, разбросанные в различных частях жилища остатки [с. 345] обуглившихся запасов зерна (пшеница, просо, горох), а также рыбьи кости и чешую.
По-видимому, к этой же категории бытовых вещей можно отнести два маленьких каменных крестика-тельника, янтарный крестик, хрустальную бусину и аморфные обломки каких-то костяных изделий.
Все перечисленные предметы и в особенности образны керамики, глиняные светильники, пять шиферных пряслиц, обломки стеклянных браслетов, железные замки, позволяют с уверенностью отнести раскопанное жилище к XII-XIII вв.
Особый интерес вызывают находки, которые можно с полной уверенностью считать остатками ремесленного производства владельца жилища. По всему полу жилища в весьма значительном количестве были разбросаны различной формы обрезки бронзовых пластинок и проволоки и разнообразные предметы, сделанные из бронзы.
Изучение ближайшего окружения обнаруженного в 1948 г. жилища-мастерской было продолжено в 1949 г. Раскопки этого года были развернуты на более значительном участке (92 кв.м), расположенном к северу от раскопа 1948 г., вдоль западного фасада одноэтажного кирпичного жилого дома (рис. 76).
План жилища. Раскопки 1949 г.
Рис. 80. План жилища. Раскопки 1949 г. [с. 347]
В противоположность участку, раскопанному в 1948 г., отличавшемуся, как отмечено выше, четкой, неперебитой стратиграфией, участок, раскопанный в 1949 г., был испорчен многочисленными поздними ямами, траншеями и фундаментами поздних построек. Тем не мэнее и здесь удалось обнаружить хорошо сохранившуюся постройку полуземляночного типа (рис. 80).
Полуземлянка представляла вырытую в материковом лёссе прямоугольную выемку размером 4.10:4.30 м. Все углы и стенки, вырезанные в плотном лёссе, имели очень правильную геометрическую форму. По отношению к древнему горизонту пол землянки углублен на 0.7 м, по отношению к уровню современной поверхности – на 2.6 м. Стенки и пол глиняной обмазки не имели. Во всех четырех углах были обнаружены круглые ямки с хорошо сохранившимися остатками вертикально стоявших круглых столбов. Такие же столбы стояли у середины всех четырех стенок полуземлянки. Северная стенка частично разрушена траншеей каких-то старых археологических раскопок. В северной половине северо-западной стенки хорошо сохранились две нижние ступени входа, по сторонам которых расположены круглые ямки от столбов.
Посредине сохранилось пятно сильно обожженной глины; вокруг него – скопление золы и мелкого угля. Обожженная глина является, по-видимому, остатком пода глинобитной печи, перед которой расположена припечная яма, ааполиенная золой и углями. Необходимо отметить необычное для киевских жилищ положение печи в центре жилища. Между печью и южным угловым столбом находится еще одна неглубокая подпольная яма.
Никаких следов пожара, столь характерных для большей части киевских жилищ, разрушенных во время монгольского разгрома Киева в 1240 г., здесь нет. Сильно отличается полуземлянка 1949 г. и по характеру найденного в ней [с. 346] инвентаря. В отличие от большей части ранее раскопанных киевских жилищ-мастерских, обычно наполненных разнообразным, порой весьма драгоценным инвентарем, в частности орудиями производства, запасами сырья, готовыми изделиями, хозяйственной посудой, запасами зерна и пр., в полуземлянке 1949 г. найдены лишь незначительные обломки керамики, несколько фрагментов стеклянных браслетов, шиферное пряслице, железный ножик, несколько железных гвоздей и обломки кирпичей, среди которых были и плоские плинфы и брусковые кирпичи с ,бороздчатой поверхностью.
Особый интерес представляют найденные на полу жилища три фрагмента привозной поливной посуды. Первый из них представляет довольно большой обломок красноглиняного кувшина, декорированного орнаментальной росписью зеленой и желтой красками по ангобу. Рисунок обведен черной вдавленной линией. Кувшин с аналогичной орнаментацией был найден в Херсонесе в 1903 г. [К.Косцюшко-Валюжинич. Отчет о раскопках в Херсонесе Таврическом в 1903 году. – ИАК, вып. 16, СПб., 1905, стр. 69, рис. 29] Два других, меньшего размера фрагмента от блюд с росписью того же характера также имеют ближайшие аналогии в херсонесской керамике. [с. 347]
По всем признакам жилище не было брошено своими обитателями в обстановке катастрофы, характерной для большей части ранее раскопанных киевских жилищ. Переместившиеся по тем или иным причинам на другое место обитатели жилища имели возможность забрать с собой все свое имущество, оставив на полу только ненужные черепки посуды и обломки костей. Может быть, это произошло при каких-либо работах по перепланировке княжого двора. Сказанное позволяет отнести жилище к несколько более раннему времени по сравнению с основной массой раскопанных в Киеве жилищ полуземляночного типа, но во всяком случае не ранее XI-начала XII в.
Среди древних предметов, найденных в окружении жилища, хотя с ним непосредственно не связанных, следует отметить ряд обычных массовых предметов, характерных для городских сдоев XI-XIII вв.: фрагменты керамики с линейным, волнистым и зигзагообразным орнаментом, стеклянные витые и гладкие браслеты, шиферные пряслица. Кроме того, найдены боевой топорик, наконечник железной стрелы, лицевая створка большого креста-энколпиона с гравированным изображением распятия, сохранившаяся целиком “амфорка киевского типа” и фрагмент толстостенного глиняного тигля с остатками плавленого серебра на внутренней поверхности стенок.
Раскопки В. А. Богусевича
В 1948 г. раскопками В.А.Богусевича на горе Киселевке были обнаружены еще два плохо сохранившихся жилища полуземляночного типа [В.А.Богусевич. Розкопки на горі Киселівці. – Археологічні пам’ятки УРСР, т. 3, Київ, 1952, стр. 66-72]. Нижняя часть обоих жилищ была вырыта в материковом грунте на глубину от 0.3 до 0.65 м, Вдоль стен обоих жилищ были обнаружены незначительные остатки обгоревших плах.
В.А.Богусевич утверждал, что обе полуземлянки представляли собой “чисто срубные постройки”, изменяющие наши представления о характере жилищ домонгодьского Киева [там же, стр. 69]. Однако плохая сохранность сильно обгоревших деревянных частей построек не давала никаких оснований для реконструкции их в качестве “чисто срубных построек”. Сам исследователь сообщал о том, что раскопками обнаружено большое количество глиняной обмазки деревянных стен [там же, стр. 68], что также отнюдь не свидетельствует в пользу “чисто срубного характера” построек.
Внутри обеих построек не обнаружено никаких остатков печей. В первой постройке найдены обломки глиняной посуды, две обгоревших деревянных бочки, фрагменты стеклянных браслетов, обломок каменной литейной формочки, железные ножи и наконечники стрел. Наиболее интересной находкой является однолезвийный меч. Все предметы относятся к началу XIII в., что свидетельствует, по-видимому, о разрушении постройки во время татаро-монгольского разгрома Киева [там же, стр. 69]. Во второй постройке никакого инвентаря не обнаружено [там же]. [с. 348]
В 1950 г. на Подоле В.А.Богусевичем был раскопан комплекс жилищ, истолкованный исследователем как “большой наземный дом” [В.А.Богусевич. 1) Археологические раскопки 1950 г. на Подоле в Киеве. Тезисы доклада. – КСИИМК, XLI, 1951, стр. 47-48; 2) Археологічні розкопки в Києві на Подолі в 1950 р. – Археологія, т. IX, Київ, 1954, стр. 42-53].
Весьма скудная документация, опубликованная исследователем, в частности полное отсутствие фотографий процесса раскопок, в то время как фиксация памятника состоит в основном из “реконструкций” автора, не убеждают в правильности интерпретации раскопанного им жилища как “большого трехкамерного наземного дома”.
Группа жилищ полуземляночного типа была обнаружена раскопками Киевской археологической экспедиции Института археологии АН УССР в 1955 г. в усадьбах домов 7-9 по Владимирской ул. (руководитель раскопок В.К.Гончаров) [В.К.Гончаров. Археологічні розкопки в Києві у 1955 р. – Археологія, т. V, К., 1957, стр. 122-135]. В связи со строительством нового дома здесь удалось провести раскопки на значительном участке, площадь которого достигала 1100 кв.м. Участок этот расположен в юго-западной части города Владимира, в непосредственной близости к территории наших раскопок 1946 г., в усадьбе д.4 по Б.Житомирской ул. Раскопками были открыты остатки девяти жилищ-полуземлянок е бытовым инвентарем XI-XIII вв., а также два горна производственного назначения. Все жилища имели прямоугольный план и были углублены в материковый лёсс на 0.4-0.5 м. В углах многих жилищ сохранились глинобитные печи на деревянном каркасе, следы которого прослеживались на внутренней поверхности свода. Во всех полуземлянках обнаружены круглые ямки от угловых столбов. Некоторые полуземлянки перерезали одна другую, что свидетельствует о неодновременности их постройки. Однако по составу бытового инвентаря они почти не отличаются. По-видимому, время их существования не было разделено длительным промежутком.
Бытовой материал, обнаруженный под обвалом верхних частей построек, состоит из многочисленных обломков керамики, шиферных пряслиц, фрагментов стеклянных браслетов и разнообразных железных изделий – трубчатых замков, аожей, обручей, гвоздей и пр. В одной из полуземлянок найдено большое количество отходов бронзодитейного производства, в том числе части бронзового юроса.
По составу инвентаря большую часть жилищ исследователь отнес к первой половине XIII в. На поду одного жилища была обнаружена свинцовая печать Ярослава Мудрого с греческой надписью. Это жилище по составу керамических находок В.К.Гончаров считал более древним, относя его к XI в. [там же, стр. 129-130] На том же участке были раскопаны плохо сохранившиеся остатки какой-то наземной постройки, план которой, однако, реконструировать не удалось. Под завалом был найден клад, состоявший из золотых и серебряных ювелирных изделий, [с. 349] зарытый, по-видимому, в 1240 г. [В.К.Гончаров. Археологічні розкопки…, стр. 131-132 и табл. II] Раскопками удалось обнаружить следы частокола, который огораживал отдельные дворы, расположенные вдоль древней улицы, ось которой совпадала с осью открытых построек. Весьма правдоподобно предположение В.К.Гончарова о том, что часть открытых раскопками жилищ могла находиться на территории Федоровского Вотча монастыря или же входила в состав княжого Мстиславля двора [там же, стр. 134].
Анализ работ
Недостаточно тщательные наблюдения в процессе раскопок жилищ и совершенно неудовлетворительная фиксация их, применявшаяся вплоть до недавнего времени, очень затрудняли задачу их реконструкции. Попытки реконструкции киевских и белгородских жилищ-мастерских, сделанные в начале XX в. В.В.Хвойкой, к сожалению, не сопровождались документальной графической фиксацией процесса раскопок, что делало малоубедительными все построения автора. Несмотря на довольно значительное количество жилищ, раскопанных в Киеве и в других городах южной Руси, наши представления о типе и конструкции массовых жилищ в южнорусских городах XI-XIII вв. до последнего времени были очень неточны и неполны.
Тщательно раскопанные за последние десятилетия остатки многочисленных жилищ-мастерских в различных городах южной Руси дали не только значительные новые материалы, но и позволили осмыслить и переоценить некоторые результаты предшествующих раскопок. Несколько десятков отлично сохранившихся жилых построек, раскопанных за это время в различных районах древнего Киева, позволяют достаточно детально изучить конструкции массовых городских жилищ, сделать попытку реконструкции их внешнего и внутреннего облика, исследовать вопрос о происхождении типа киевских жилищ и пр.
Многочисленные отлично сохранившиеся остатки жилищ, открытые в Киеве, неоспоримо свидетельствуют о том, что основным типом массового городского жилища, даже в самом крупном городском центре Киевской земли, вплоть до XII-XIII вв. продолжала оставаться полуземляночная постройка, нижняя часть которой представляла прямоугольное углубление, вырытое в грунте.
Над этим углублением возвышались глинобитные стены, деревянный каркас которых состоял из нескольких вертикальных столбов, врытых в землю, соединенных между собой немногочисленными деревянными перевязями, переплетенными тонкими прутьями.
Так как углубленность нижней части жилища в землю была обычно довольно незначительна (от 0.3 до 1 м), распространенное в археологической литературе наименование этого типа жилищ “землянками” не вполне точно и во всяком случае требует специальной оговорки. За последнее время в применении к описываемому типу жилищ получил распространение термин “полуземлянка”, которым пользовался еще в 90-х годах прошлого века Н.Беляшевский, называвший так раскопанные им жилища на городище Княжа гора. [с. 350]
Пол и стенки вырытого в грунте углубления обычно бывают покрыты глиняной обмазкой. В плотном материковом грунте вырубались ступени входа, тоже обычно обмазанные глиной.
Глиняная обмазка нижней части стен, пола, ступеней нередко имеет явные признаки обжига. Однако до сих пор не удалось установить с уверенностью, подвергалась ли глиняная обмазка жилища обжигу при постройке, т.е. до возведения деревянного каркаса наземной части достройки, или же следы обжига в раскопанных жилищах являются результатом действия огня во время пожара, разрушившего эти жилища,
В отдельных случаях вместо глиняной обмазки стенки углубленной части жилища были обложены досками, которые укреплялись в пазах угловых столбов. Наиболее хорошо сохранившийся пример подобной конструкции представлен жилищем I, раскопанным в 1946 г. на Б.Житомирской ул. Этот тип жилища отнюдь не следует относить к срубным постройкам, ибо конструктивной основой такого сооружения являются не венцы горизонтально положенных бревен, а вертикально врытые угловые столбы. Наземная часть такой постройки имела глинобитные стены на деревянном каркасе.
План описываемых полуземляночных сооружений всегда прямоугольный, чаще всего квадратный. Размеры постройки крайне незначительны, колебания в размерах невелики. Иногда попадались жилища, состоявшие из двух примыкающих вплотную одно к другому помещений.
Устройство кровли, как и вообще наземных частей жилища, пока не поддается точной реконструкции в деталях. Расстановка столбов в жилищах позволяет предположить обычно двускатную кровлю, хотя в отдельных случаях может быть применялась и односкатная. Над входом иногда устраивался навес – крыльцо на деревянных столбах, врытых в землю. В отдельных случаях исследователи отмечали наличие “сеней”, примыкавших к основной постройке.
Чрезвычайно устойчивым является устройство глинобитной печи, которая по технике сооружения как бы повторяет конструкцию самого жилища. Конструктивной основой ее является деревянный каркас из прутьев, обмазанных глиной. В отдельных случаях основой глинобитного свода печи были деревянные колья. Печь обычно устраивалась на небольшом возвышении-постаменте, поднимавшемся над уровнем пола на 20-30 см. Под глиняной обмазкой пода печи нередко лежит слой битой глиняной посуды или кирпичей. По свидетельству, В.В.Хвойки, ему попадались печи, пбд которых был забит обломками камня. В.В.Хвойка отмечал, что печи в жилищах, открытых им в усадьбе Петровского, снаружи были тщательно сглажены и часто расписаны двух-трехцветным, узором [В.В.Хвойка. Древние обитатели Среднего Приднепровья, стр. 73].
Среди киевских жилищ, раскопанных в последние годы, дважды встречены печи, сложенные из брускового кирпича с бороздками на постельной части. Кирпич этого типа, известный под названием “литовского”, обычно отно[с. 351]сили к XV-XVII вв. Неоспоримые факты свидетельствуют, однако, что в хозяйственных постройках этот тип кирпича в Киеве начали применять еще в XIII в., накануне монгольского нашествия. Наиболее хорошо сохранившийся образец кирпичной печи обнаружен в жилище I, раскопанном в 1946 г. на Б.Житомирской ул. По форме и размерам кирпичная печь в этом жилище ничем не отличается от глинобитных печей того же времени.
Лишь однажды в киевских жилищах была обнаружена печь, сложенная из камня (раскопки Д.В.Милеева в усадьбе Митрополичьего дома). По форме и она повторяла типичную сводчатую глинобитную печь. В полу земляночных жилищах Галича и Плеснеска, как показали раскопки этих городищ, каменные печи, сложенные на глине, представляли наиболее распространенный тип печей [I.Д.Старчук. Розкопки городища Пліснеська в 1947-1948 pp. – Археологічні пам’ятки УРСР, т. III, Київ, 1952, стр. 383 и сл.].
Не только конструкция, но и самое наличие дымоходов пока не установлено.
Характерной особенностью киевских жилищ XI-XIII вв. является наличие во многих из них подпольных ям. Некоторые из этих ям служили, по-видимому, для хранения различных запасов, другие, размещавшиеся обычно возле печи, – для выгребания золы и угля из печи. Распространенным был обычай зарывать под пол большой глиняный сосуд для хранения в нем запасов зерна.
Подле жилищ, иногда примыкая к ним вплотную, также располагались разных размеров ямы, служившие хранилищем различных хозяйственных предметов и продуктов. Сверху они были, очевидно, прикрыты деревянными навесами. Распространенное наименование “зерновые” далеко не всегда правильно определяет их назначение [распространенное в археологической литературе наименование этих ям “зерновыми” восходит к Русской Правде, где сказано: “Аже крадеть гумно или жито в яме, то колико их будеть крало, то всем по 3 гривны и по 30 кун” (Правда Русская, II, стр. 393)]. Об этом свидетельствует большое количество костей животных и обломков различной посуды, найденных в этих ямах. Внутренняя поверхность ям часто бывает обмазана обожженной глиной.
Большая часть жилищ, раскопанных в Киеве, несомненно относится к концу XII-XIII в. Многие из них, как указывалось выше, были разорены и сожжены во время разгрома города татаро-монгольскими полчищами в 1240 г. Однако не все киевские жилища относятся к этой поре. Жилище, раскопанное в 1949 г. в усадьбе Исторического музея, небольшая постройка, перекрытая жилищем XIII в. на Б.Житомирской ул. (раскопки 1946 г.), жилище на Детинке (раскопки 1930 г.), два жилища, раскопанные в 1940 г. в усадьбе Михайловского Златоверхого монастыря, должны быть отнесены к XI или началу XII в. Никакими существенными особенностями эти более ранние постройки не отличаются. Как будет показано ниже, традиции массового жилища горожан уходят своими корнями в еще более далекое прошлое восточного славянства.
Крайне незначительные по площади участки, доступные для производства археологических раскопок в Киеве, не позволяют до настоящего времени [с. 352] изучить вопрос о характере планировки городские усадеб, улиц и площадей. Даже в редких случаях, когда на более или менее значительной территории удавалось раскопать группу жилищ, – решать вопрос о их взаимосвязи было очень трудно. Жилища, раскопанные на территории Михайловского монастыря, расположены несомненно какими-то группами. Полуземлянки I и II, VI и VII явно связаны между собой. Обращает внимание устойчивая ориентация всех жилищ, раскопанных в 1938 г. в усадьбе Михайловского монастыря. Тесно связаны между собой и одинаково ориентированы два жилища, раскопанные в 1946 г. на Б.Житомирской ул. Однако эти наблюдения совершенно недостаточны для решения вопросов планировки городских усадеб, в состав которых некогда входили эти жилища.
Перечисляя достаточно подробно разнообразный инвентарь, обнаруженный под развалинами жилищ, мы преследовали две цели. Находящиеся в жилищах разнообразные предметы, связанные с бытовыми нуждами их обитателей, позволяли точнее определить время разрушения жилищ, т.е. установить верхнюю дату их существования. Для решения одной этой задачи можно было бы, конечно, значительно сократить описание находок, сосредоточив внимание лишь на тех категориях предметов, которые поддаются наиболее точной датировке. Не делая этого, мы исходили из необходимости собрать материал и для решения другой не менее важной задачи. Бытовой инвентарь, находимый в жилищах, позволяет нагляднее, полнее и глубже понять социальный характер изучаемых жилищ.
Типичность, если не сказать стандартность, этого инвентаря и повторяющийся в различных городских жилищах Среднего Поднепровья его состав позволяет видеть в нем, по-видимому, характерный облик личного быта городского ремесленника XII-XIII вв., с его скудным достатком и крайне непритязательными условиями существования. Эти условия прекрасно отражены в литературном памятнике, почти современном изучаемым нами киевским жилищам. Рисуя приемом контрастного сопоставления с бытом господствующих классов быт “убогих”, автор писал:
“Сидяшту ти в зиму в тепле храмине и без боязни изнаживъшуся; въздъхни, помыслив о убогых, како клянять над малъмь огньцемь съкърчивъшеся большу же беду очима оть дыма имуште, руце же тъкмо съгревающе, плешти же и вьсе тело морозъмь измьръзже” [В.Шимановский. К истории древнерусских говоров. – Варшава, 1887, стр. 426].
Отрывок этот взят из “Стословца Геннадия”, вошедшего в известный Изборник Святослава 1076 г. Автор этого сочинения и русские читатели XI в. в этом отрывке могли в полной мере почувствовать реальный быт окружавшей их действительности с ее резкими социальными контрастами. Эти социальные контрасты были тем острее, что сопоставление быта господствующих верхов и “убогих” не являлось только литературным приемом. Эти сопоставления были реальным фактом повседневной жизни для тех и других социальных слоев древнерусского города, ибо [с. 353] убогие полуземляночные жилища одних ютились в непосредственной близости от преисполненных расточительным богатством и сказочной роскошью деревянных хором и каменных дворцов других.