Проблемы советской археологии. 1978

К.И. Комаров.
К вопросу о месте битвы 1288 г. на Сити.

В летописях не указано точно место гибели войска великого князя владимиро-суздальского Юрия Всеволодовича 4 марта 1238 г. на р. Сить. С середины XIX в. в русской исторической науке делаются попытки уточнить место роковой битвы. Одну из первых попыток предпринял из­вестный историк М. П. Погодин. Он локализовал место этой битвы в верховьях Сити, у с. Боженка. Основанием для его вывода послужили находящиеся здесь курганы и придел в честь святого Георгия в церкви с. Боясенка. Историк не обратил внимания на противоречия и неясности в попаявииях своих информаторов: одни указывали место гибели великого князя у Сидорова ручья, другие — у Калинина ручья. Он считал, что Юрий мог прийти сюда от Ростова через Углич или от Суздаля через Калязин и Кашин [1].

В 1846 г. полковник М. Иванин в статье о военном искусстве та­таро-монголов называет местом гибели войска Юрия с. Могнлицы, рас­положенное на 8-10 км ниже с. Боженка, на правом берету реки [2]. Видимо, решающую роль для его вывода сыграло само название села.

В этнографическом описании Покрово-Сицкой волости Мояожского уезда Ярославской губернии А. И. Преображенский между прочим за­дается вопросом о месте гибели великого князя Юрия. В связи с этим он приводит легенду, будто убитый сицкий князь Егорнй был похоронен в церкви дер. Игнатова [3]. Юриями называлось трое из князей снцких, один из них был казнен Иваном Грозным, но когда и какой Юрий мог быть здесь погребен, неизвестно.

В редакционном приложении к статье А. И. Преображенского Н. И. Надеждин указывает, что князь Юрий бежал на Ярославль. Ес­тественным путем он прошел к устью Сити и стал станом у с. Станилово, где и произошла решающая битва. Под курганами у сел Боженка и Могилицы, как считает Н. И. Надеждин, похоронены воины передового от­ряда Дороша, посланного Юрием «в просоки» (в разведку) и вступив­шего здесь в бой [4]. Путь татар на Сить мог проходить от Переславля на Скнятнн и Кашин.

В 1866 г. Л. П. Сабанеев обследовал курганы на Сити и раскопал некоторые из них [5]. Курганы здесь рассеяны по всему течению реки. Поэтому исследователь высказал мнение, что битва не была актом еди­ничного столкновения, а растянулась на всем пространстве от с. Станнло-во до устья. Курганы у сел Боженка и Могилицы он признавал местом столкновения передового отряда Дороша. Им было записано предание, что князь Юрий погребен у дер. Юрьевская, где раньше была церковь, в которой служились панихиды по князе Егорин [6].

Таким образом, сложилось две точки зрения. Одни утверждали, что битва произошла на средней Сити или же на всем протяжении ее сред­него и нижнего течения. Другие локализовали битву у сел Боженка и Могилицы, в верхнем, тверском, течении реки. Защитником первой точки зрения выступил ярославский деятель культуры В. Лествицын Вторую точку зрения отстаивал тверичанин Н. Н. Овсянников Обе стороны в своих доказательствах опирались на легенды о князе Юрии (Георгин, Егорин) и на наличие здесь курганов.

Курганы на Сити в 1875 г, были исследованы Л. К. Ивановским. Он пришел к выводу, что здесь похоронены не воины Юрия, а мирная весь [9]. Справедливость этого вывода общепризнанна. Ситьские курганные могильники являются обычными сельскими кладбищами X—XIII вв.
В них похоронены местные насельники — славяне и финно-угры из пле­мени весь.

Для отыскания места битвы 1238 г. возникает необходимость вновь проанализировать летописи. Естественным представлялось бы обратиться для этого к Лаврентьевской летописи как своду владимиро-суздальского летописания. Но, как показало исследование Лаврентьевской рукописи Г. М. Прохоровым, именно в этой части она наиболее недостоверна.
На основании наблюдений о неоднократной переделке сказания о Батые-вом нашествии Г. М. Прохоров пришел к выводу, что «эта повесть Лав­рентьевской летописи — произведение в какой-то мере писцов 1377 г.» [10]. Лаврентий писал в период наступившего в 1375 г. «розмирья» с Золо­той Ордой, и летопись его была своеобразной идеологической подготовкой к Куликовой битве. Заказчикам потребовалось убрать из летописи все, что порочило или выставляло в невыгодном свете великого князя и подчи­ненных ему князей. Это делает необходимым привлечение всего круга летописных известий о татарском нашествии.

Летописи рисуют безотрадную картину княжеского сепаратизма, а по­рой и прямой неспособности возглавить борьбу русского народа с наше­ствием. 21 декабря 1237 г. пала оставленная без поддержки Рязань, 1 января 1238 г.— Коломна. Здесь погибло соединенное войско рязан­ского князя Романа Игоревича и воеводы Еремея Глебовича, посланного Юрием «в сторожи», а сын Юрия Всеволод прибежал во Владимир «в мале дружине». 20 января 1238 г. была взята Москва. Очередь была за Владимиром.

Боярская дума Юрия Всеволодовича не могла прийти к единому мне­нию относительно плана дальнейших действий. Одни советовали вывезти княгинь и все имущество в лесные места, а все войско поставить на обо­рону города. Другие возражали, что вывезти все в надежное место уже не успеть, а в городе тем временем может подняться паника. Поэтому нужно княгинь и княжат с достаточным войском оставить в городе обо­роняться, а князю со всеми полками стать в крепком месте за городом и не дать Батыю штурмовать его. Победило второе мнение, но и этот план не был выполнен. Юрий ушел за Волгу, на Сить, откуда осажденному городу оказать помощь было, конечно, нельзя.

Направление бегства Юрия Всеволодовича указывает Новгородская первая летопись, говоря, что он «бежа на Ярославль» [11]. Отсюда в ус­ловиях февральских снежных заносов можно было двигаться только по Волге и Мологе на нижнюю Сить. Фланговое движение через Ростов на Углич или через Переславль на Калязин было уже невозможно. Татары могли перерезать этот путь. Достаточно вспомнить, что Юрий покинул Владимир 2 февраля, в 3 февраля татаро-монголы уже были под его сте­нами. Узнав, что Юрия в городе нет, Батый сразу же отрядил часть войска на Суздаль, в погоню по следам князя. Видимо, татарам было известно направление его бегства. Но Юрия там уже не было, и по взя­тии Суздаля 4 февраля этот отряд татаро-монголов возвратился под Вла­димир.

Став станом на Сити, Юрий надеялся на приход брата Ярослава с полками, находившегося в это время в Новгороде. При нем были племян­ники Василько, Всеволод и Владимир Константиновичи со своими дру­жинами, Пришел брат Святослав с дружиной из Юрьева Польского. Дру­гой брат, Иван стародубский, сумел вывезти свое имущество с княги­ней и детьми и имущество Святослава из Юрьева за Городец, за Волгу, но воссоединиться с Юрием не успел.
Уйдя на Сить, Юрий пытался усилить свое войско ополчением. Види­мо, он отлучался для этого, поручая воеводство над дружиной Жирославу Михайловичу, Но на слабозаселенной северо-западной окраине княжества большого ополчения собрать было нельзя.

Много его войск оказалось рассредоточенным по городам. А основные центры Северо-Восточной Руси уже были под ударом. 8 февраля пал Владимир, Отсюда Батый разделил свое войско на отряды, которые рас­сыпались по всему Владимиро-Суздальскому княжеству (рис. 1). Направ­ление их движения показывает, что татары знали район расположения cтана войск Юрия. Одни двинулись на Юрия, на Ярославль, другие — на Ростов, третьи — на Волгу, на Городец, где попленили все, вплоть до Галича Мерьского. Наконец, часть татаро-монголов пошла на Юрьев и Переславль, а оттуда на Дмитров, Волок-Ламский, Тверь и Торжок. От­сюда видно, что стан Юрия находился где-то на нижней Сити. Если бы он был в верховьях, то татары должны были идти на Юрия через Переславль на Калязин или через Ростов на Углич. За один февраль была разорена вся Владимиро-Суздальская земля, взято 14 городов, не считая слобод и погостов. Юрий же стоял и ждал брата, а того все не было.

Будучи на Сити, Юрий получает известие: «Володимерь взят и церк-вы зборныя и епископ и княгини 8 детьми и со снохами и со внучаты огнем скончашася, а старейшая сына Всеволод с братом вне града уби­та, люди избиты, а к тобе идут» [12]. Князь пал духом, «возопи гласом великым со слезами плача»[13]. На его войско, деморализованное бесплод­ным ожиданием и дурными вестями, нападает страх. Он решается, на­конец, действовать и посылает воеводу Дороша с тремя тысячами вои­нов в разведку. Видимо, в его распоряжении находилось значительное войско. Тем не менее Батый счел возможным равгромить его лишь ча­стью своих сил, в то время как под Владимир он привел всю орду.

Дорош, отойдя недалеко, вскоре «прибежал» обратно и доложил: «А уже, княже, обошли нас около» [14]. Князь начал строить полки к бою, но тут внезапно подошли татары. Далее показания летописей расходят­ся. Летописи типа Лаврентьевской говорят о брани великой и сече злой, которая окончилась тем, что княжеское войско бежало и было разбито, а сам Юрий погиб. Новгородская первая летопись описывает битву как бегство: князь, «не успев ничтоже, побежа» [15] Сходную картину рисует Ипатьевская летопись: Юрий, «не имеющий сторожий, изъехан бысть бе-законьиым Буруидаем. Всь город изогна и самого князя Юрья убиша» [16].

Непостижимая нераспорядительность Юрия привела к окружению его войска. Русские полки не успели изготовиться к бою, неорганизованное сопротивление было скоро сломлено. Средн беглецов не последними оказа­лись князья. Из пяти участвовавших в битве князей спаслось трое (Свя­тослав Всеволодович, Всеволод и Владимир Константиновичи). Как пове­ствует об этом владимирский летописец, Святослав со Всеволодом «сам третей в лесу спасся… Гоииша по них татарове и не обретоша» [17]. Види­мо, небезупречным было и поведение в бою самого Юрия: «Бог же весть, како скончася; много бо глаголють о нем инии» [18]. Некоторые переводят это место в смысле неопределенности места гибели князя. Но об этом ясно говорится в предыдущей фразе: «И бысть на рече на Сити, и пости-гоша и, и живот свои сконча ту» [19], т. е. именно тут, на Сити. А как при каких обстоятельствах он погиб, то «бог весть». Об этом ходили са­мые противоречивые рассказы и толки: «…много бо глаголють о нем инии». Новгородская первая летопись не может отдать предпочтения ни одной из версий. Но двусмысленность в его образе действий проступает явно.

Известно, что Юрий Всеволодович в опасной ситуации легко впадал в панику. Об этом свидетельствует Повесть о Липицкой битве 1216 г. На­деясь на превосходство в силах, Юрий с Ярославом высокомерно отверг­ли мирные предложения брата Константина и Мстислава Удалого. Дело кончилось позорным бегством Юрия с поля боя. К полудню, загнав трех коней, он прискакал к Владимиру в одной нижней сорочке, «под­клад и тын вывергл» [20]. Скачущего всадника приняли за вестника побе­ды, но оказалось, что «се Юрьи, прибег один, нача ездети около града, глаголя: „твердите град»» [21]. Не сумев организовать оборону, он униженно просит победителей: «Братья, вам ся кланяю и челом бию вам: „Живот дайте и хлебом. накормите»» [22]. В сходной ситуации 1216 г. действия Юрия были столь же суматошными и безрассудными, как и в грозный для него час батыева нашествия. Эти свойства его характера роковым образом сказались и на исходе битвы на Сити в 1238 г. Однако сраже­ние было ожесточенным. Пришедший сюда из Белоозера после ухода татар ростовский епископ Кирилл нашел на поле боя завалы трупов. Он разы­скал тело Юрия, но голову его не мог найти. Ее нашли лишь некоторое время спустя и положили в гроб погребенного князя.

***

Направление отступления Юрия Всеволодовича и погони за ним отря­да Бурундая показывает, что волго-моложский путь привел Юрия на ниж­нюю Сить. Здесь он мог в относительной безопасности ожидать прихода Ярослава Всеволодовича с дружиной и новгородскими полками по древне­му моложскому пути. Отсюда Юрий и сам мот рассчитывать при случае отступить дальше, на Новгород по Мологе или на Белоозеро по Шексне. Таким образом, ни с. Боженка, ни с. Могилицы не были местом стана его войска. Сить в низовьях течет небольшим ручейком, среди болоти­стых берегов. Вся эта местность окружена непроходимыми лесами и боло­тами. Сюда можно было попасть по единственной дороге со стороны Бе­жецка, а дорогой на Углич М. П. Погодин еле выбрался отсюда даже в XIX в. Придя сюда трудным кружным путем, Юрий сам себя загнал бы в ловушку.

Русские князья прекрасно знали основы военного дела. Немалым бое­вым опытом обладал и Юрий Всеволодович. В его думе сидели опытные советники. Они знали, каким требованиям должна отвечать оборонитель­ная позиция, где следует устраивать войсковой стан. Обычно войско пе­ред боем стремилось занять господствующие высоты, «крепкое место». «Крепкое место» требовалось и для устройства стана, давая возможность организовать устойчивую оборону при внезапном нападении. Таких удоб­ных для обороны «крепких мест» на верхней Сити нет, как нет их и в самом низовье ее. Наоборот, на средней Сити было достаточно выгод­ных оборонительных позиций. Ниже с. Станилово коренное береговое пла­то спускается к реке величественными холмами, достигающими высоты 40—50 м над уровнем речной поймы при крутизне склонов до 40° и бо­лее. Берег здесь прорезан впадающими в реку многочисленными ручья­ми и речками, образующими глубокие овраги с крутыми склонами. Холмы левого берега господствуют над правобережьем. Видимо, не случайно, на миниатюре XVII в. битва изображена на холмистых берегах реки [23]. Здесь Юрий и мог найти «крепкое место», защищенное с фронта рекой и крутизной береговых склонов, с флангов — оврагами, а с тыла — непро­ходимыми лесами. По свидетельству А. И. Преображенского, еще вХ1Хв. леса сплошным массивом вплотную подступали к берегам Сити [24]. В них и сумел скрыться Святослав «сам третей».

В летописях повествуется, какое большое значение в поражении рус­ского войска на Сити сыграл обходный маневр татар. «Обошли нас око­ло»,— доложил князю воевода сторожевого отряда. Придя на Сить волто-моложским путем, Бурундай отрезал Юрию пути отхода по Мологе и Шексне. Другого пути для отступления и для соединения с полками Ярослава не было. В таком положении Юрий оказался потому, что не позаботился своевременно о высылке разъездов и сторожевых застав на пути вероятного подхода татаро-монголов.

Имеет значение для уточнения места битвы 1238 г. установление пути отхода Бурундая с Сити. В сказании об убиении плененного в битве Василька Константиновича говорится, что татары вели его до Шернского (Шереньского) леса. Лес этот находился, по-видимому, в теперешнем Александровском районе Владимирской обл., где протекает Шерна. Он упоминается в Лаврентьевской летописи под 1177 г. Тогда Роман Рости-славич с Глебом рязанским шли от Москвы войной на Всеволода, только что отвоевавшего стол во Владимире. Всеволод выступил навстречу «и бывппо ему за Переяславлем под Шерньским лесом в то же время приеха­ли к нему Новгородци»*1. Отсюда видно, что Шернский лес простирался между Переславлем и Москвой, Очевидно, Бурундай, выполнив свою задачу, повернул сразу на юг, в степи. Если бы он совершал свой отход с верховьев Сити, ему было бы ближе и удобнее присоединиться к Ба­тыю, занятому осадой Торжка.

После отхода татар из Белоозера возвращался епископ ростовский Кирилл. Путь его лежал по Шексне на Волгу. По пути он зашел на Сить, где и обнаружил место несчастливой битвы. Зайти на нижнюю или сред­нюю Сить ему было действительно «по пути».

Очерченный путь отхода татаро-монгольского войска с Сити показы­вает, что их предводители не планировали, да, видимо, и не могли пла­нировать новых крупных наступательных операций в 1238 г. В зимних сражениях 1237—1238 гг. они понесли тяжелые потери. Величина потерь для нас осталась неизвестной, так как победители своими потерями хва­статься ие любят, а истерзанная Русь едва находила в себе силы хоро­нить погибших. Летописи рисуют жуткие картины поголовного истреб­ления людей вплоть «до сосущего младенца». Потерн в татаро-монголь­ском войске привели к тому, что к весне 1238 г. его наступательный порыв был на исходе. Пограничный Торжок две недели отбивал ярост­ный штурм основных сил Батыя, а небольшой городок Козельск обо­ронялся целых восемь недель. Вся татаро-монгольская орда откочевала в степь, «в землю Половецкую», как зверь в берлогу, залечивать свои раны. Только в следующем, 1239 г. Батый решился на новые активные действия, ограничившись в основном завоеванием Переяславля Русского и Чернигова. А Киев он штурмовал лишь три года спустя после начала нападения на Русь.

***

Археологические изыскания поля битвы — события скоротечного — весьма затруднительны. В этом убеждает опыт А. С. Уварова, исследо­вавшего поля битв 1177 и 1216 гг. на р. Липида [26]. Только на поле битвы 1177 г. он нашел братскую могилу, в которой оказалось 29 костя­ков. Холм над грудой конских костей дополняет нарисованную в лето­писи картину столкновения конных полков «на грунях» (на рысях). Сре­ди немногочисленных находок оружия практически не было. В связи с этим следует заметить, что победители позаботились о погребении пав­ших: «Всеволод… назавтра, оставя несколько для погребения мертвых, а раненых отпустил в домы, сам наскоро пошел к Ростову» [27]. Возмож­но, такое великодушие объясняется и малыми потерями — «у Всеволода полку не бысть пакости» [28].

Битва 1216 г., напротив, отличалась ожесточением и большим кровопролитием. Новгородская летопись, содержащая повесть об этой битве, насчитывает убитыми 9233 человека. «Бяше бо слышати кричь живых, иже не до смерти убито и вопление прободенных в Юрьеве городе и около Юрьева» [29]. Ни одиночных, ни братских погребений здесь не най­дено. Видимо, не зря свидетельствует летопись: «Не бе, кто погребая» [30]. Единственной находкой, отмечающей поле этой битвы, до сих пор остает­ся знаменитый шлем Ярослава Всеволодовича. Брошенный в паническом бегстве, шлем этот в 1808 г. был случайно найден крестьянкой Ларионо­вой, которая, «находясь в кустарнике для щипания орехов, усмотрела близ орехового куста в кочке что-то светящееся» [31]. Это и оказалось позолоченным средневековым шлемом, под которым лежала свернутая кольчуга.

Было бы напрасно ожидать многочисленных находок оружия на полях древних сражений. Оно являлось ценной военной добычей. Накануне битвы 1216 г. Юрий и Ярослав Всеволодовичи, возвав «всех бояр и пе« редних людей», воодушевляли их перспективой богатой добычи: «Се, при­шел вы есть товар в рукы; вам же буди кони и брони, порты» [32]. Ле­топись специально отмечает доблесть своих мужей — новгородцев — и по­рицает корыстное поведение союзников: «Новгородцы же не брежаху то-варю, но бьяхуся крепко, а Смольняны посадиша а товары и лупяху мертвив, а о боеви не прилежаху» [33]. Что касается татаро-монгольского войска, то его алчность общеизвестна, недаром летопись сравнивает его с саранчой. В развалинах дымилась вся Владимиро-Суздальская земля. Цветущие прежде города являли картину страшного разрушения и запу­стения. А на поле горестной битвы лежали павшие воины, и «не бе кто погребая».

Выше отмечалось, что курганы на берегах Сити не имеют никакого отношения к битве. Правда, высказывались сомнения в правильности вы­водов Л. К. Ивановского на том основании, что он не исследовал курга­ны у с. Покровское. В 1866 г. эти курганы раскапывал Л. П. Сабанеев. Результаты его работ не противоречат заключению Л. К. Ивановского [34].

Нет никакой надежды встретить близ поля битвы 1238 г. следы ук­репленного лагеря. Все летописи согласно говорят, что Юрий стоял ста­ном. Так называемые валы и городки, о которых упоминается в сочине­ниях А. И. Преображенского и Ф. Я. Никольского, на самом деле не были оборонительными сооружениями. Один из таких «валов» у дер. Иг­натова представляет собой естественную гряду в пойме Сити, на гребне которой насыпано восемь кургановм . Второй «вал» по свидетельству А. И. Преображенского располагался у. ручья, под обрывом. Уже по свое­му местоположению он не мог служить укреплением и, вероятно, являлся курганной насыпью.

Отсутствие внешних признаков поля битвы 1238 г. привело к попыт­кам определить ее местоположение на основе этимологии местной топо­нимики. Наиболее распространено толкование названия с. Станилова как происходящего от слова «стан». В этой связи следует напомнить, что близ устья Мологи существовало с, Станово, недалеко от которого на­ходилось с. Боронишнно. Эти названия также объясняли тем, что возле первого села русское войско стояло станом, а у второго — оборонялось.
Такая этимология ненаучна и не может быть использована для научных выводов. Возможно, что полковника М. Иванина в свое время привлекло название с. Могилицы для определения места роковой битвы. Но так на Ярославщиие называются курганные могильники, по которым именуются и близлежащие поселения (например, дер. Могилицы на р. Юхоть). Иног­да этимологические изыскания приобретают фантастический оттенок.
А. Шамаро считает возможным привести целый ряд названий населенных пунктов, истолкование которых относится к области народной эти­мологии и является не более как домыслом [36]. Можно с уверенностью сказать, что большинство указанных нм населенных пунктов в XII— ХШ вв. просто не существовало.

Археологические исследования остаются единственным средством для отыскания места битвы 1238 г. В 1971 и 1972 гг. Верхневолжская экс­педиция провела на Сити небольшие работы рекогносцировочного харак­тера. Среди новых памятников открыто два селища, в культурном слое которых имеется большая примесь золы и угля, что может свидетель­ствовать о гибели их от пожара. На селище у дер. Михалево найдены ключ от цилиндрического замка XIII в. и круглая подвеска-крестик XII—XIII вв. По словам Л. П. Сабанеева, именно здесь крестьяне вы­пахивали «оружие» — топоры. Но топоры — обычная находка на сели­щах, оружием они, конечно, не были [37].

На селище у дер. Турбаново шурфом 4X4 м была вскрыта часть жи­лища с печыо-каменкой. На глиняном полу развала печи встречены ош­лакованная под воздействием огня керамика, кусочки расплавленного в огне бронзового сосудика. Дата гибели жилища определяется по шифер­ным пряслицам, производство и распространение которых, как известно, было прервано татаро-монгольским нашествием [38]. Исследования на Михалевском и Турбановском селищах показывают, что они подверглись ра­зорению как раз во время татаро-монгольского нашествия. Их гибель можно связать с рейдом Бурундая, в результате которого было разбито войско Юрия Всеволодовича и подверглись опустошению местности по среднему и нижнему течению Сити.

При раскопках Себельского курганного могильника на р. Себла, впа­дающей в Мологу западнее Сити, на вершине одного из курганов XII— XIII вв. обнаружены остатки тризны в виде кострища, в котором нахо­дились обломки горшков конца XV—XVI в. [39] На этом основании можно сделать предварительный вывод, что волна татаро-монгольского нашест­вия сюда не докатилась и население в XII—XVI вв. здесь не менялось. Оно продолжало чтить могилы предков, хотя еще в XIII в. перестало на­сыпать курганы. Видимо, Сить стала конечным пунктом продвижения орд Батыя в этом направлении.

1. Погодин М. П. Путевые записки.— «Москвитянин», 1848, 12, с. 99—122.
2. Иванин М. О военном искусстве и завоеваниях монголов.— «Военный журнал», 1846, № 11, с. 92—152.
3. Преображенский А. И. Волость Покрово-Сицкая Ярославской губернии Молож­ского уезда — В кн.: «Этнографический сборник», I. СПб., 1853, с. 61—110.
4. Преображенский А. И. Волость Покрово-Сицкая…, с. 61—110.
5. Сабанеев Н. П. Описание курганов Мологского уезда.— В кн.: «Труды Ярослав­ского губернского статистического комитета», V, 1868, с. 29—99. (В, Лествицын указывает, что в имени допущена опечатка: вместо Н.; П. следует читать Л. П.
   См.: Лествицын В. Помощь из Нижнего. Ярославль, 1886.)
6. В. Лествицын по этому поводу замечает, что панихиды служились по грешникам, а Юрий Всеволодович был причислен к лику святых. Он считал, что Юрий погиб и был похоронен у дер. Игнатова.
7. Лествицын В. Место побошца на Сити.— «Ярославские губернские ведомости», 1868, № 41; ан же. Помощь из Нижнего.
8. Овсянников В. Н. К 4 марта 1889 года, Тверь, 1889.
9. Ивановский Л. И. Отчет о раскопке курганов в Моложском уезде Ярославской губернии,— «Древности», т. 9, выл. 1. М., 1881, с. 7—20,55.
10. Прохоров Г. М. Повесть о Батыевом нашествии в Лаврентьевской летописи,— В кн.: «Труды отдела древнерусской литературы», 1974, XXVIII, с. 77.
11. НПЛ, с. 189.
12. ПСРЛ, т. I. М., 1962, стлб. 464.
13. ПСРЛ, т. I, стлб. 464.
14. НПЛ, с. 288.
15. НПЛ, с. 288.
16. ПСРЛ, т. II. М., 1962, стлб. 779.
17. ПСРЛ, т. I, стлб. 469.
18. НПЛ, с. 288.
19. НПЛ, с. 288.
20. ПСРЛ, т. IV. Пг„ 1915, с. 194.
21. ПСРЛ, т. IV, с. 194.
22. ПСРЛ, т. IV, с. 195
23. Очерки истории СССР, ч. I. М., 1953, с. 835.
24. Преображекский А. И. Волость Покрово-Сицкая…, с. 61—110. 21
25. ПСРЛ, т. I, стлб. 382, 383.
26. Уваров А. С. Две битвы.— «Древности», т. II, выл. 2. М., 1869, с. 120—131.
27. Татищев В. Н. История Российская, т. III. М., 1964, с. 116.
28. ПСРЛ, т. I, стлб. 382.
29. ПСРЛ, т. IV, с. 194.
30. ПСРЛ, т. IV, с. 194.
31. ЗРАО, т. XI, выл. 1-2,1899, с. 389.
32. ПСРЛ, т. IV, с. 189-190.
33. ПСРЛ, т. IV, с. 193.
34. Сабанеев И. П. Описание курганов…, с. 43, 44.
35. Сабанеев Я. Я. Описание Курганов.», рис. на с. 41
36. Шамаро Л. На пороге ночи.— «Наука и религия», 1974, № 3, с. 48—53.
37. Комаров К. В. Отчет о работе Славянского отряда Верхневолжской экспедиции в Ярославской обл. в 1971 г. Архив ИА АН СССР, Р-1, № 4940, с. 8—10.
38. Крайнов Д. А. Отчет Верхневолжской экспедиции за 1972 г. Архив ИА АН СССР, Р-1, № 4801, с. 156-159; N 4801в, рис. 288-289.
39. Крайнов Д. А. Отчет…, № 4801, с. 162, 165, 166; № 4801в, рис. 296, 307.